и не надо было бы делать такое долгое разжёвывание. Однако суровая правда в том, что мне нравится разжёвывать. В процессе этом раскрываешься, что ли? В общем, так мне нравится.
Уф, признался. Или придумал?
Мог же сообщить, что мои многочисленные труды остались… эм-м-м… в зоне отчуждения… в Чернобыле… Да. Времени на сборы было в обрез, и, покидая дом, я не успел их взять с собой. Зато спас собачку Молли от захватывающей территорию ядерной смерти. Назвал бы себя жителем тех краёв и накинул десяток лет к своему возрасту, что мешает? Думаете, не получилось бы правдоподобно изложить такую историю? Откуда знать, как понять?
А может, так и есть? А может, я скрываю свою успешность состоявшегося писателя? Под таким странным псевдонимом решил представить читателю другого себя? А на самом деле – я известный писатель, чьи книги разошлись по миру сотнями тысяч экземпляров?
Где правда, где ложь, где художественная выдумка, а где откровенное надувательство? Кто возьмётся решать?
Всё просто.
Автор решает, насколько быть открытым и в какой форме подать свою историю. Читателю остаётся верить и надеяться, что всё происходящее на страницах искренне.
Помните про «Ореол загадочности, который куёт стиль»? Это он! Загадочность – цена читательской любви, порой необъяснимой. Чтобы червячок сомнения остался, а интерес усилился.
Вы – любопытные Варвары, которые не страшатся за свой нос, бродя по базару! Вы – читатели! Мои уважаемые читатели…
Пойдём дальше!?
Короткая история длинного пути…
Пришло время рассказать свою историю.
Она похожа на любую другую историю простого человека без особых профессиональных навыков, выдающихся способностей и генетической предрасположенности к писательству. Местами для художественной выразительности история приукрашивается. Не то чтобы кардинально перевирается историческая правдивость, скорее используется резкое рефлекторное эмоционирование при неминуемой визуализации пережитых ситуаций. Иногда визуализация приятна и ностальгична, иногда неприятна и вызывает гнев. Поднимаемый из подсознания опыт прошлого в настоящем перевирает печальный исход в достойный для героя/автора результат. То есть я говорю, что на фоне психоэмоционального представления неприятных ситуаций прошлого настоящее может быть представлено вполне победоносным. Поэтому не исключено, что пару раз что-то придумается, пару раз что-то наврётся – пустячное дело. В целом это может стать описательным украшением всей истории. Придираться вряд ли стоит к чему-то, поэтому слушайте. В смысле – читайте.
Если начать приукрашивать былое, то начну с того, что страсть к эпистолярному жанру у меня обнаружилась ещё в отрочестве. Хорошо, не брякнул – с пелёнок. Я плохо помню то время, но складывается устойчивое ощущение, что именно тогда были написаны первые строки будущего красноречивого словоблуда
