ты мой хороший, ах ты мой ласковый! – приговаривала Настя, гладила Тибу по головке, по нежному брюшку, – соскучился, проголодался? Сейчас мы тебя накормим.
Папа вынул из холодильника любимые консервы Тибы, положил в специальное блюдечко. Насыпал полную миску сухого корма, налил свежей воды, убрал лоток.
Люстры сверкали ослепительным блеском хрусталя.
Тиба бегом бросился к блюдцу, стал жадно есть, урчал от удовольствия.
– Накормили, напоили, можно и опять в гости, – сказал папа.
– Подожди, пожалуйста, я свою зарядку к телефону возьму, – попросила Настя.
Папа оделся, взял свой портфель, шагнул за порог. Настя выпорхнула следом.
Тиба отшатнулся от миски, удовольствие на его мордашке пропало.
– Кушай, кушай! – просила его Настя.
Тиба понял, что останется один.
Отвернулся от любимой еды, опустил голову к полу, побрел к себе в кошачий домик.
– Тиба, не обижайся, мы скоро вернемся, – уговаривала Настя.
Тиба остановился у входа в домик, не повернулся. Он не верил словам, был огорчен, расстроен.
– Давай ему оставим свет, – предложила папе Настя.
– Котам свет не нужен, они и в темноте хорошо видят, – папа выключил свет.
Еще два дня и две ночи Тиба ждал.
Когда все вернулись домой, Тиба не выбежал навстречу. Печально смотрел из своего домика. Миска с едой осталась не тронутой. Он не верил.
Неделю понадобилось Насте, чтобы кот стал кушать, бегать за бантиком на веревочке.
Обманутые надежды, что может быть печальней.
Театр
Весь мир – театр.
В нём женщины, мужчины – все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
В. Шекспир
Василий Иванович лежал на диване, смотрел футбол.
– Вася, мы с тобой в театр идём? – спросила его жена.
– Какой театр? Сегодня «Спартак» играет, – недовольно возразил Василий Иванович.
– Ты же культурный человек, пять лет в «Большом театре» не были!
– Там со скуки умрешь! Затянут: «Куда, куда вы удалились…».
– В этот раз будет «Свадьба Фигаро».
Хозяин вздохнул, почесал затылок, подумал:
«Мне дешевле сходить в театр, чем потом выслушивать жалобы жены о загубленной молодости».
– Хорошо. Пойдем.
Театр светился огнями, переливался иллюминацией, звенел медными тарелками в оркестровой яме.
Первое отделение Василий Иванович перенёс стойко. Таращил глаза, зевал в ладошку, ерзал на стуле.
Звонок, буфет, нарядная публика, разрядили обстановку:
– Будьте любезны, нам бы выпить и закусить, – обратился Василий Иванович
