Лида решила не сдаваться, – попытаюсь семью сохранить, что бы отец у дочери был. В нашей семье мы же дружно живем, и тебя, и отца любим. Я тоже хочу крепкую семью иметь, в любви и согласии жить.
– Дай Бог, – напутствовала мать, – дай Бог. А икону припрячь, что бы, никто не нашел. Она поможет.
Долго еще говорили мать с дочерью, уехала Лида с иконой, легким сердцем, и надеждой на лучшее.
Вроде бы наладилось счастье в семье, солнце осветило их путь своим лучиком: молодые любили друг друга, ждали прибавления семейства. Однажды ночью, когда Лида уже находилась в декретном отпуске, она проснулась от странного звука, у них открылась и закрылась входная дверь. «Кто к нам может прийти в полночь? – подумала она, – может Коля не закрыл дверь на ключ, и ее открыло ветром?». Муж спал, и Лида не стала его будить (ему утром на работу), а накинув халатик, прошла на кухню. Она никогда не забудет ту минуту, когда, в полумраке света от фонаря за окном, увидела на кухонном столе маленького человечка. Седой дедок с длинной бородой, в синем старом кафтане, подпоясанном обычной веревкой, заглядывал во все кастрюли и тарелки, бесцеремонно гремя крышками и ложками. От ужаса происходящего, Лида не могла слова сказать, а дедок продолжал греметь посудой, иногда, искоса поглядывая на молодую беременную женщину. Когда он проверил все шкафы и кастрюли, то, усевшись на край стола у окна, постучал длинными крючковатыми пальцами по столу.
– Почаевничаем? – вдруг спросил он, тихим скрипучим голосом.
Лида, как во сне, включила электрический чайник, поставила на стол кружки, коробку пакетиков чая и вазочку с печеньем. Разложив пакетики с чаем в кружки, она налила кипяток. Одну кружку поставила деду, другую себе.
– Я сушки люблю, с медом, – проговорил дедок.
Не совсем осознавая, что делает, Лида достала из холодильника пиалу с медом, а из шкафа пакет с сушками. Высыпав сушки в вазочку с печеньем, она поставила перед дедком мед, а сама села по другую сторону стола. Странный ночной гость каждую сушку макал в мед и запивал чаем, причмокивая. Лида к своей кружке даже не притрагивалась, она сидела, как каменное изваяние, и не могла даже слова сказать. Дедок съел все сушки, вымакал мед в пиале, вытер губы своей бородой и посмотрел на Лиду.
– Добрая ты и дочек родишь, жалко тебя, – он помолчал и жестким голосом добавил, – «Худо» тебя ждет, страшное «Худо». Полностью помочь не смогу, но защитить тебя постараюсь, хотя силен Серафим. – Он пошарил глазами по кухне. – Силы мне нужны, каждый четверг оставляй мне сушки с медом, вон там, – он показал на угол стены, за трубой отопительного котла.
– А как я их туда положу? – Лида даже вздрогнула, когда услышала свой голос, казалось, это говорила не она, а голос шел, откуда – то изнутри.
– Полочку сделай, – подсказал дедок и строго посмотрел на женщину черными, как угли глазами, из-под лохматых
