отблеск в санных бороздах,И надпись на снегу мочой витиевато,
Под окнами дворца: «Король мудак!»…
«Что? Кто? Найти! Поймать!» —
Взревел король голодным чревом,
«То, чем писали – оторвать!»
Добавил он, объятый гневом.
«Злодея к вечеру изобличить!
Подлец, обгадил наше пробужденье.
Под стражу негодяя заключить,
Коли в уме имеет поврежденье!»
Мгновенно стража разбежалась по двору,
Но не искать врага – от короля укрыться,
Им склоки во дворце всегда не по нутру,
И наплевать им, кто на снег мочится.
Один начальник личной стражи начеку,
Ведь для него писюн – ступень в карьере,
Вот если руки скрутит он бунтовщику,
Тогда хоть в королевский туалет открыты двери!
Включив на максимум мозги, глаза и нюх,
Узнав, что видела и где ночная стража,
Подробно опросив всех королевских шлюх,
Начальник близко подошел к разгадке эпатажа.
Спустившись под окно, лизнув снежок,
Исследовав загиб струи витиеватый,
Вкруг надписи пройдя еще один кружок,
Теперь он знал, кто есть тут виноватый.
И шапку не сломив, с победным видом,
В покои короля без стука он вошел,
И, наступив на горло внутренним обидам,
Смиренно произнес с поклоном: «Я нашёл!»
Король, немного отошедший от обиды,
Скрывая чувства, рвущиеся изнутри,
Испытывая радость посильней либидо,
Кивнул по-королевски: «Говори».
Начальник, начертав знамение креста,
Чтоб оградить себя от праведного гнева,
Покорно молвил «Сир, моча шута,
А почерк, извините, нашей королевы!»
Дровосек
Рубил однажды дровосек над берегом бревно,
Внезапно вырвался топор, и топором на дно.
Заплакал горько дровосек, согнувшись над водой,
Никак теперь без топора не справиться с нуждой.
«О чем ты плачешь, дровосек? – раздался божий глас,
Могу помочь твоей беде, ответь мне без прикрас».
«Топор кормилец мой и друг, лежит на дне реки,
А без него я для семьи, равно, как без руки».
Господь, дослушав, достает топор из-под коряг,
Почти такой, чем дровосек, рубил надысь кругляк.
Почти такой, но не такой, а золотой топор,
«Нет – хмуро молвил дровосек, – не мой это прибор».
Тогда господь из-под воды, достал второй топор,
И прочитал у визави в глазах немой укор:
«Был
