она быстро твердеет становясь похожей на резину. Слабо шевельнулась одна из фигур в балахонах. Никто из новобранцев не подаёт признаков жизни, парни заклеены в коконы. Трогать «сопливую» фигню никто из нас не спешит. А ну как тоже прилипнем?
Первым опомнился Коллинз. Задёргался, безуспешно пытаясь высвободить ноги.
– Вытаскивайте меня, вашу мать! Быстрее!
– Разбежались, – хмыкнул Жаб внимательно контролируя периметр, на случай если остались живые противники, и знаком показал мне осмотреть выходы. – Не трясись. В данный момент опасности для тебя нет. Потрогай пока эту жижу ножом.
Старшина ещё пару раз рванулся, натужно взвыли усилители костюма, но сдвинуть владельца с места не смогли. Коллинз вытащил старенький вибронож, осторожно потыкал слизь. Она выглядит затвердевшей и не прилипла к лезвию.
Мы с Жабом разошлись. Он проверяет операторов кроссовера, лежащих лицами вниз на своих терминалах залитых кровью. Я пытаюсь заглядывать в смежные комнаты, но почти все двери заварены. Лишь одна подалась на удар ногой, за ней оказался длинный коридор заканчивающийся главным выходом наружу и заваленный разным хламом.
Вибронож Коллинза с перебоями загудел, позванивая рукоятью о стальную перчатку хозяина, это сбитая регулировка даёт о себе знать. Однако, со своей задачей клинок справился отлично, легко разрезал застывшую «зелёнку» на куски. А вот полностью отчистить ноги от слизи, у Коллинза не получилось. Пакость въелась в поножи намертво и теперь старшина словно обут в зелёные сапожки.
– Прикольная обувка, нигер, – усмехнулся я.
– Иди ты, – фыркнул Коллинз и направился к распластавшимся у стены балахонам, один собирался подняться на четвереньки. – У сука.
Старшина пнул его зелёным сапогом в спину. Руки чёрного неуклюже соскользнули и он стукнулся о пол. Коллинз схватил его за плечо и перевернул. Материал балахона шевелится как обычная мягкая ткань, но стоило приложить к ней вибрирующее лезвие и она стала твёрдой как сталь. Задребезжавший от соприкосновения клинок даже вырвало из пальцев старшины.
Костюмчики из какой-то нано-материи способной быть мягкой, но становящейся непробиваемой при ударе.
– О, – уважительно воскликнул Жаб. – Что-то такое Голос рассказывал, но сейчас уже не вспомню.
– Надеюсь это не какие-нибудь аграфы из-за которых порешат и нас, и Тайрела, и гильдию наёмников заодно? – прокашлялся я. – Как бы нам свобода поперёк горла не встала.
– Щя глянем, – Коллинз медленно потянул капюшон с одного, а потом с другого пленника.
Уши не острые. Слава Богу! Лица вполне человеческие, а вот кожа какого-то перламутрового цвета, словно тусклый жемчуг. И глаза большущие, на половину лица, как у персонажей японских мультфильмов.
Балахон что лежит у стены без движения, похоже женщина – очень мелкие черты лица. А там, кто их разберёт этих
