дырам? Как бы то ни было, что-то исчезает, продолжая существовать для самого себя…. Я, наверное, опять путаю, я всегда все путаю теперь…. А восстановить память нет возможности, это как старая, полустертая кассета, на которую много, много раз что-то записывали, так что и перемешалось все. Только бестолковый шум теперь.
Так вот, вблизи этого горизонта разогнавшиеся звездочки пропадают сами собой. А что чувствует сама звездочка? Наверное – для нее ничего и не меняется, она и не успевает ничего понять… Как и человек… А для нас – они пропадают, целыми отрядами, ротами, батальонами… Бойцы на невидимой войне…
Вот вчера я только ходил со своим потертым портфелем в школу, там еще черноглазый Петька мазал мелом края парт, чтобы девчонки пачкались… А теперь – я старик. Тоже не успел понять, когда это случилось. Невидимая линия приближается ко мне, и все маяки, ориентиры исчезают с моего небосклона, я и не знаю теперь, куда держать путь, я заблудился… Скоро и сам я исчезну.
Какое лето за окном, сестра, сестричка! Открой его, пожалуйста, я хочу, чтобы яблоня роняла свои лепестки на подоконник. Нельзя? Негигиенично? Ну, так мы никому не скажем!
Мне кажется, что воспоминания мои постепенно утекают за горизонт… Сегодня, только сегодня, мне снилось, а может это был не сон… Детская площадка, зеленая коляска, и я, маленький, держу на пальце божью коровку, которая еще меньше меня. Она взлетает, стукнув меня по носу и напугав. Я бегу к маме и вцепляюсь ей в подол, в синюю волнующую клетку, пахнущий молоком.
А потом все как-то быстро закружилось, куда-то исчез терпкий запах зеленых стеблей травы, первая любовь, старенькая мама, и я вот снова, один, здесь, с вами.
И вкус лета здесь совсем другой – не вкус меда, а вкус пыли на языке.
Я знаю, сестра, я скоро встану. Подойду к окну, оно будет открыто, как сейчас. Сяду на подоконник, свесив вниз узловатые ноги. Яблоня еще не успеет осыпаться, она приветливо махнет мне зеленой ладонью.
И спрыгну вниз. Обрюзгший, отвыкший от полета, я сначала пойду прямо к земле, но ветер поможет мне, и, перенесет через больничный забор. Там, я коснусь ступнями травки, мягкой, как грива жеребенка, и пойду… И с каждым шагом я буду становиться все моложе, сильнее, ко мне будет возвращаться память.
Я пойду туда, и даже луч света не сможет догнать меня.
Я исчезну для вас за горизонтом событий, там, где живут мои воспоминания, где ждет меня первая любовь, где поет молодость, где смеюсь я на руках молодых родителей.
И я не обернусь назад.
Озеро
Тело во власти спазма, руки и ноги сведены судорогой, голова запрокинута назад, привычная боль. Так было много раз до этого, и теперь уже почти не страшно. Какое-то время я не могла дышать, а когда вновь вдохнула – как из черной глубины вынырнула – в руках лежало золотое яйцо. Оно было размером с голову ребенка и блистало таким ясным светом, какое бывает только у солнца на рассвете. На его скорлупе были разбросаны
