обшарили и спустились в пыльный подпол. Девочка нашла витую ложечку, две катушки с нитками и большую стеклянную бусину. Поискали другие бусины, заглянули в сухую кадушку, но больше ничего не нашли. Зато мальчик полез на чердак и обнаружил гнездо. Он позвал девочку и помог ей забраться по скобам в стене. В гнезде лежало два больших серых яйца. Дети, замирая, потянули к ним руки.
– Уху! Ухуху!
Большая серая тень метнулась от стены. В полутьме горели жёлтым огромные злые глаза. Девочка завизжала. Большая сова медленно шла по полу, встопорщивая на ходу густое оперение.
– Тика́ем!
Они не помнили, как спустились с чердака, как бросились бежать, как выскочили из трухлявых ворот и забились в заросли лопуха. А потом начали смеяться.
– А как ты заорала-то!
– Да ты бы на себя поглядел!
– А она такая – уху!
– Вот страшилище!
Солнце поднялось выше, стало заметно припекать, белое облако-чертог потеряло волшебные формы, прижалось к земле, заметно потемнело. Женщины долго стояли у ворот, прощались. Катя опять плакала. Дети смотрели на неё и жалели. Катю им было жаль просто оттого, что она плачет. Они ничего не могли знать о засыпанной снегом мёртвой деревне, об унылом осеннем бездорожье, о дороговизне дров и волчьей тоске по далёким детям.
В поле журчали голоса жаворонков. Эти птицы имеют одну особенность – они встречают путников и, низко кружа над их головами, поют тихую и добрую песенку, ненавязчивую как тёплый дождь по стеклу, как сверчок за печкой. Дети поспорили, над кем из них жаворонки сделают больше кругов, но быстро сбились со счёта. Солнце припекало их, припекало их бабушек. Дорога мягко изгибалась среди полей.
Следующая деревня была крепче, живее. По дороге протарахтел трактор, за ним проехал мотоцикл с коляской. Все закашлялись в облаке мелкой горячей пыли и отправились мыть лица и руки на колонку. Ледяная вода обжигала и бодрила, от неё ломило зубы.
– Тут Нина с Олей жили, – сказала Настя.
– А сейчас кто?
– Олин сын.
– А вон там Даниловы.
– А Данилов-то за тобой бегал! Ох, и хлюст был.
– Добегался, отсидел уж раза три, – Вера устало поправила платок. – Пошли что ли к Носовым?
– Пошли.
У дома сидели двое – толстая краснолицая бабка и тощий мужичок с перевязанным глазом.
– Здравствуйте.
– Здорово… – Толстая бабка прищурилась. – А ктой-то? Не узнаю.
– Вера я. А это Зина с Настей.
– А?
– Ве-ра!
Бабка всё так же присматривалась, лицо её расплывалось в глупой улыбке. Мужичок ткнул её под бок.
– Да Верка это! Эх! Ничё не понимат. Копна копной. Айда в дом, девки.
В доме было сумрачно, пахло неприятно. Женщины засуетились, вынули из сумок свои пироги и конфеты. Тощий мужичок выставил на стол горшок с тёплой картошкой и жареную рыбу, вытащил из-под
