было некогда.
Светке в отличие от избалованных московских девиц, как «скромно» говорила она, «не пристало раздражать мужа». Все дружно соглашались, что у нее нет никаких прав, и что очень хорошо, что она и сама все про себя понимает. За такое понимание своего места в «элитном московском обществе» ей милостиво прощали ее красоту.
Была в компании мамочек еще одна девушка – Ира, которая единственная из всех получала не обычное высшее образование, а второе, никому не нужное в то время, высшее образование. Учеба в институте среди местной молодежи считалась никчемной тратой времени. Страна трещала по швам, «вшивая интеллигенция» находилась не в чести и зарабатывала, если зарабатывала вообще, чистые гроши. Только-только начинались годы дикого капитализма, когда каждый хотел жить здесь и сейчас. И если не все, то многое решалось силой и напором. А деньги водились либо у бандитов, либо у фарцовщиков, да у людей, приближенных к системе распределения чего-либо. Любой товар в то время был дефицитным: от носков до бытовой техники.
Муж Иры считался нормальным мужиком. Он закончил ПТУ (профессионально-техническое училище. – прим. автора) и работал водителем на собственном грузовичке «Газель», обеспечивая жену и ребенка, пока та «развлекалась в институтах». Их семья у москвичек состояла на отдельном счету, потому что у них, единственных из всей компании, имелась своя, пусть и однокомнатная, но квартира! Правда, на первом этаже, отчего без балкона. И белье Ире приходилось сушить в ванной комнатке, что крайне неудобно. Об столь важном недостатке в планировке неоднократно, конечно, «сожалея» о ее несчастье, Ире напоминали остальные мамочки. Безусловно, они понимали, как ей повезло – жить в своей квартире уже сейчас! Но все же у Иры с мужем квартирка так и останется однокомнатной и без балкона, а в их квартире, которую они непременно когда-нибудь заполучат либо по очереди, либо после смерти родителей, комнат будет не одна и обязательно с балконом или лоджией. Подобный факт автоматически, пусть и в будущем, выводил их на более высокий социальный уровень, чем у Иры сейчас. Видимо эта радужная мечта, и позволяла подругам смиряться с ее теперешним превосходством. К тому же Ира молчаливая, а в ее семье явно правит патриархат, в чем сомневаться не приходилось, видя Иру в солнечных очках в любое время года. Так и в данной беседе она не участвовала, а выступала в роли благодарного слушателя. Ну что она могла сказать, когда с ней и так все ясно.
– Умная, умная, – говорили про нее «подружки», – а дура, раз муж так часто прикладывает. Чем его надо так злить-то? – недоумевали они и смаковали подробности, бурно обсуждая, за что и как он ее приложил в последний раз.
Саму Иру они почти никогда ни о чем не спрашивали, «тактично» делая вид, что ничего не замечают. Её тепло расцеловывали при встрече, впрочем, как и всех.
Но самой
