мороз – вещи ой как неприятные!
Соколов. Потом можно как жиром поперхнуться!
Пухов. Как поперхнешься – и все! Будут кричать капут!
Все смеются.
Волобуев. Пойду отолью, заодно своих орлов посмотрю.
Соколов. Слышь, Вить, ты скажи там старшине вашему: пусть моим пару корзин подбросит. Он обещал.
Волобуев. Лады.
Выходит.
Денисов. Пойду-ка и я.
Выходит вслед за Волобуевым.
Пухов. Да… пот нам как раз на руку.
Разворачивает газету, жуя кусок хлеба, принимается читать.
Имя Ленина снова и снова влипаро повторяет великий народ. И как самое близкое слово урпаро имя Ленина в сердце живет. И советская наша держава барбидо, и великих побед торжество – это Ленина гений и слава карбидо и бессмертное дело его. Мы в работе большой не устанем, моркосы! И сильней нашей Родины нет, если партии теплым дыханьем обросы каждый подвиг народа согрет. Я вам стихи читать начну, я расскажу вам, дети, годо, как в голод девочку одну Ильич однажды встретил бодо. Чтоб наша красная звезда была навеки с нами мето, тогда, в те трудные года, сражались мы с врагами бето. И Ленин очень занят был, но взял с собой малышку пата, ее согрел и накормил, достал с картинкой книжку брата. Среди больших и важных дел смог малое увидеть кока… Людей любить Ильич умел, умел и ненавидеть вока. Он ненавидел всех господ, царя и генералов кало, зато любил простой народ, любил детишек малых мало. И все ребята в наши дни растут, как сад весенний упо. Так пусть стараются они такими быть, как Ленин вупо. Его портрет – обсосиум, говнеро, его портрет – обсосиум айя. Портрет его, кто волею горерро соединил обросиум ойя. Его портрет, который наши крупсы цветами любят украшать, – портрет того, кто в глубине обсупсы, как солнце, землю будет озарять.
Рубинштейн. Хорошо сказано!
Соколов. А я вот думаю, что, ну, цветами украшают, когда гробы, то всегда почему-то они пахнут как-то сильно…
Пухов. Ну, это от цветов зависит.
Рубинштейн. Точно. Цветы – разные бывают.
Пухов. У нас в палисаде вон росли какие желтые такие шары. И совсем не пахли. А мята – ёптэть, и не цветок, а воняла, как не знаю что.
Рубинштейн. Цветы бывают очень красивы.
Пухов. Да ну… цветы и цветы. Чего тут.
Соколов. Нет, Ваня, ты неправ. Цветы приносят людям радость.
Пухов. Радость, радость. Тут вон война, а ты – радость! Моя рота вон в самом говенном блиндаже мерзнет. А тут – цветы, радость.
Рубинштейн. Да ладно, Вань. Всем сейчас холодно. Тут ведь время-то военное, тут и мороз, а не пот, как мы все говорим. Мороз. Теперь вон морозит как. А потом лето будет и война кончится.
Пухов. Да. Жди, кончится. Она еще долго будет. Война теперь – это не в штыковую атаку “ура” кричать. Тут вон техника, артиллерия…
Рубинштейн. Артиллерия – бог войны, Ваня, это абсолютная правда.
Пухов. А как же. Когда снаряды –
