оглу, Насиб Кочари оглу, Меджид Аббас оглу, Масим Гурбан оглу были расстреляны. Все они были детьми одного села, одного рода: дети Иса-киши, дома Иса-киши. Кого расстреливали, кого ссылали.
В этой стороне, наряду с «новыми людьми», оставшимися со «старых» времен, были люди, действительно, «новые», пришлые, которых никто не знал: были среди них и русские, и армяне, и грузины… С помощью местных своих сторонников расстреливали «старых». Господи, какими же жестокими были эти люди! Может, вообще в каждом из них пряталось какое-то «бешенство» – падкость и пристрастие к крови другого, его телу?! И, возможно, теперь, когда сложились подходящие условия, то хищное чувство, то самое «бешенство», взыграв вдруг, вырвалось наружу? Раздумывая обо всем том, что было, есть и будет, волосы на голове Мардана Халыг оглу становились дыбом… «Спаси и сохрани нас, Всевышний!»
Пару месяцев назад арестовали старого знакомого Мардана Халыг оглу Шахалы-киши. Днем прийти, наверное, не решились. Побоялись, что народ поднимется. И кто же засадил Мехрали-киши? Дни и ночи проводивший у него на подворье Адилов. Друживший с его сыновьями, их гость дорогой Адилов. Кто-то среди ночи постучался в дом Мехрали-киши, попросил его выйти на минутку. Видимо, что-то почувствовав, Мехрали-киши спросил, одеться ему или выйти в исподнем? Чужак по ту сторону двери ответил шепотом, что лучше бы одеться; наверное, боялся, что услышат и поймут причину его внезапного прихода жена Мехрали-киши, не уступающая ему в уме Бахар-ханум, сыновья его Сехвалы, Мехвалы, Достумалы, Гадималы, и тогда ему несдобровать. Ночной гость, «как мужчина», сообщил, что Мехрали-киши требуют к себе власти, но зачем – он понятия не имеет. Мехрали-киши спокойно оделся, спокойно поцеловал в лобики спавших рядком дочерей Гюлен, Телли, Зарину, глянул в сторону сыновей, спавших на большой кровати (чтобы не будить, подходить не стал), пройдя в другую комнату, шепнул на ухо проснувшейся от шума во дворе жене Бахар-ханум, что его ищут «сверху», так что пусть не волнуется, если он будет поздно. Жена, внимательно поглядев в лицо мужа, встала, сняла двустволку со стены за ковром и пошла к двери. Мехрали-киши вернул ее, лишь поклявшись могилой безвременно погибшего брата ее, и своими ногами пошел впереди, а, может, позади ожидавшего его человека с ружьем прямиком в тюрьму.
Мардан Халыг оглу хорошо знал Мехрали-киши. Не имея какого-то особого образования, он, тем не менее, считался одним из самых уважаемых и почитаемых людей в этих краях. Раньше держал много скота, строил большие дома. Но как только государство решило создать артель, объединив весь скот, Мехрали-киши первым подарил государству все свои стада и отары. В большом доме разместили школу. Земляки, знавшие щедрость его, избрали его председателем; слово его имело здесь вес. С почтением относились к нему не только из-за щедрости его, но и по причине крепкого характера… За что же тогда его арестовали? Как обосновали этот арест? Не скажи, у брата его,
