плясать, туп-туп-туп, том-том-том, перебивая сердечный ритм, задавая сердцу новый, неживой. Я умру, понимаю я, я умру. И пока я умираю, они говорят: не сомневайся, мы за Дока, мы его девочки, а ты? Я отвечаю…
Кто отвечает?
Кто – что?
Меня больше нет. Я – три девочки, три куколки, три беспокойных… Не знаю слова. Я-мы выходим на берег – перед нами река, перегороженная пополам густым туманом. Я вспоминаю, что Енц приехал не с пустыми руками, оказывается. Я разворачиваю надувной плотик и дергаю шнур. Фшшшш – недолго ждать, в два гребка я добираюсь до туманной стены, зажмуриваюсь, обращаясь в слух – никого там нет, кроме меня. А по ту сторону тумана сидит Док, но не было бы никакого смысла во всем этом, если бы не было с ним Клемса, и я шарю взглядом по берегу, пока вытаскиваю плотик на песок, вспоминаю еще кое-что и швыряю Доку плитку НЗ – он ловит ее так, что я опять сбиваюсь со счета. Девять дней? Девять лет? Наверное, здешнюю воду – хоть залейся ею, – обеззараживать смысла нет. Док кивает – понял без слов, а разве бывало иначе? Хорошо, что Енц привез и воду, вспоминаю я, одновременно слыша внутри перебранку в три голоса:
– Не подумала!
– А сама!
– Дура шепелявая!
– Уродина!
– Вы обе! Заткнитесь! Давайте еще раз с начала!
И да, все прокручивается еще раз, Енц заглядывает в спальню, выдирая меня из невнятного ужаса, пьет виски, ежится, просится ночевать, просит унести кукол. Я беру их с собой, они берут с собой меня, и вот мы снова на берегу бесконечной реки, и Енц привез воду, я протягиваю Доку пластиковую бутылку и смотрю, как он жует и глотает, как по шее и подбородку льется вода, господи, Док, живой настоящий Док, как же может быть, что его не было так долго и вообще, ведь вот на прошлой же неделе – перед Рождеством…
– Ты только не пытайся считать, – говорит Док, – ты не пытайся время считать, времени нет. Только с толку себя сбиваешь. Просто вот так. Не важно, почему. Так есть.
Но я его слышу плохо, потому что я оказываюсь маленькой – не выше двух ладоней от земли. И я смотрю на него снизу и говорю строгим голосом, как Рыжая:
– Что, довыпендривался?
И как Черепушка:
– Думал – так просто выдернешь человека с того света, да и станешь себе жить дальше?
И как эта, с клычками:
– Какой фмефной ты, фефное флово.
И как я сама говорю, держа его за плечи:
– Чтобы вывести кого-нибудь из царства мертвых, надо самому туда пойти, ты разве не знал? Вот, я пришла за тобой. И раз ты еще здешнего не ел и не пил, пойдем-ка домой, а?
– Я не нашел Клемса, – мотает головой Док. – Я не пойду.
Ну да. Док своих не бросает. Он только готов бросить нас и остаться здесь, но этот перевертыш моей логике сейчас не осилить.
Рыжая веселится:
– Смешной, точно, смешной!
Калавера-я авторитетно разъясняет:
– Это хорошо, что не видел. И не смотри.
