ведь, что из трех вещей помогло, ведь все произошло одновременно: скотч-терьер, мои мольбы (я просила уже едва ли не на коленях) или запрет смотреть мультики до тех пор, пока Нина не произнесет свое желание вслух.
Вначале в меня летел пульт от телевизора, затем – собака. Не знаю уж, за что пес после этого так любит меня и Нину, я-то его нет. Хотя и кормлю, и вожу в парк гулять, когда остальным некогда. Просто Рин Тину требуется так много движения, а я единственная, кто всегда дома, и весь его задор обычно достается мне. Или доставался? В последнее время пес заметно сдал. Придет, заберется на колени и сидит, греется.
Они смотрятся даже комично – муж и собака. Молчаливо разглядывают стебли цветов цвета увядающей розы, придумают же такое название! Сонный муж, сонный пес, Брюно отек после ночи, кажется, оба спят с открытыми глазами. Прямо тоска берет на них смотреть, хочется посильнее потрясти за плечо, крикнуть: «Эй! Ты меня слышишь? Да что с тобой такое?» Но я, конечно, не кричу, Брюно не выносит крик. И вот он уже поднял глаза на меня. Улыбнулся, а мне хочется пойти надеть второй свитер от его взгляда. Или открыть приложение с испанской грамматикой и делать упражнения. Зачем мне испанский? Пока не знаю.
Проклятая кремация. Она совершенно раскачала мне нервы. Почему Брюно молчит? Что в этот раз я сделала не так? Скорее бы этот день прошел, во всем мерещится беда.
И насморк меня замучил. Где мои салфетки? Такой холодный декабрь, северный ветер выдул все тепло из нашего дома, а оно такое дорогое. Прямо через подошву тапка чувствую, какой пол ледяной.
Не думайте, что я совсем ненормальная, но в такие моменты, когда ною из-за ерунды, я сразу слышу голос отца: «Альма-Альма, сейчас я скажу тебе, что за окном декабрь, и ты сильно удивишься, ведь ты забыла, что в декабре положено быть морозам». Я иногда даже вижу отца или его бледную тень в кресле в нашей гостиной или – как сейчас – на соседнем стуле с Брюно. Вот он бодр с самого утра и требует горячий плотный завтрак, а не пустой кофе, как мой муж. Я невольно продолжаю и сейчас их сравнивать, доктор это даже одобряет, рекомендует наблюдать за потоком мыслей и не оценивать его. Может быть, так происходит потому, что этот дом построили под руководством отца? Он продумал каждую деталь. И этот ледяной стол, и расположение комнат, и бледный салатовый для деревянных панелей внизу, и бледно-серый – наверху. Я выросла в этом доме, а потом получила его в подарок. Может быть, папе было грустно расставаться со мной и он хотел задержаться хотя бы так?
И я начинаю по старой привычке раскачиваться на кухонном стуле, в такт медленным мыслям и прелюдии до-диез минор русского композитора Сергея Рахманинова в моей голове. Прелюдией я провалила экзамен («Ты играла так фамильярно, Альма, будто распивала с Рахманиновым чаи из самовара»). Мечты рухнули, чем оправдаться? У меня просто нет твоего таланта, папа. Ведь это тебе казалось, что исполнять музыку так просто:
