голос. Ушла в свои комнаты. Из-под ее двери запахло валерьянкой.
Ночью, когда все уже спали, я выглянула тихонько в коридор, но не увидела ни урны, ни книги. Положила дневник в раковину и включила воду. Теплая струя смывала чернильные буковки, слезинки разной интенсивности синего стекали в канализацию.
Девочка стояла и завороженно смотрела, как ее тайны перемещаются в безопасное место.
Но одним криком до рези в ушах, до головной боли воспитательный процесс не закончился.
На книжных шкафах появились уродливые замки. К ним, правда, подходил маленький ключик от почтового ящика. Получив дом в подарок, первым делом я велела выбросить книжные шкафы и заменить их открытыми полками, купила новый томик Андре Моруа.
Альма вздохнула и провела пальцем по холодному стеклу и вдруг снова показала язык и сама себя испугалась. Конечно, мать была права. Когда Альма выросла и перечитала роман, она согласилась: маленьким девочкам не стоит открывать слишком рано французского сочинителя. Где-то внутри щемило, однако Альма и сейчас верила: пусть слишком громко – таков уж ее темперамент – но мама желала ей добра.
Дневник Нины она раскрывать не стала. Ни сегодня, ни раньше, когда натыкалась на тайные тетрадки девочки, мачеха не позволяла себе прочесть ни страницы. Как ни любопытно, но все же не хотелось хоть в чем-то походить на мать. «Нина – хорошая девочка», – подумала Альма.
Она застелила кровать Нины и спустилась в гостиную. Пришла СМС от матери: «Я не смогу быть на спектакле у Ниночки. Мы играем в бридж тем вечером. Перезвони! Мама».
«Мама, – повторила я вслух. – Ма-ма».
***
– Нина, раз в школу мы все равно опоздали, поехали выпьем кофе, – неожиданно предлагает Брюно, и дочка смотрит на него во все глаза. Обычно ее отец говорит, что школа – это самое важное в жизни Нины, странно.
– Ты не заболел? – спрашивает девочка и трогает его лоб рукой. – Ты дрожишь, как Рин Тин, когда, помнишь, выпало много снега и он прыгал по сугробам. Ты горишь!
– Брось, Нина, тебе показалось, – поморщился Брюно, высматривая парковочное место. – О, старушка как раз уезжает.
Фрау с идеальной укладкой, в перчатках леопардовой расцветки, туфлях-лодочках и норковой шубке долго дергается вперед-назад, пока выбирается с парковки, кто-то небрежно и криво припарковал рядом с ней легкомысленное желтое купе.
Нина прикидывает, что и на вторую пару она уже счастливо опоздала. Они стоят с аварийкой на одной из центральных старых узких улочек города. Витрины и даже фонари украшены к Рождеству, прохожие спешат по своим делам, кутаясь в воротники от порывов ветра.
– С двумя разбитыми бамперами нам ничего не страшно, – ухмыляется Брюно и припарковывается в узком проеме.
Нине
