его в себя и одним стремительным движением опустилась вниз. Внутренние мышцы сжались, словно пытались вытолкнуть чужеродный предмет, но вместо этого обхватили его еще плотнее, и Кьер сам не выдержал – запрокинул голову и глухо застонал, стиснув мои бедра пальцами почти до боли. Я подалась вперед, ловя этот стон поцелуем, чуть приподнимаясь, только для того, чтобы он снова с силой опустил меня обратно.
Несмотря на то, что я была сверху, темп задавал он. В стальных объятиях я ощущала себя хрупкой фарфоровой статуэткой, из тех, что так любила мама – переломит пополам с легким хрустом и не заметит. Но чувство абсолютной беспомощности меня на удивление не напрягало. Этому мужчине хотелось безоговорочно подчиняться. Хотя бы потому, что его желания один в один совпадали с моими.
Вода бурлила вокруг от движения, но казалось, будто она кипит от того накала, который исходил от наших тел. Мне было жарко, отчаянно не хватало воздуха, я хватала его ртом и почти задыхалась, ловя вместо этого поцелуи.
И когда внизу все скрутило почти болезненной, но невероятно, опустошительно сладкой судорогой, переплавившейся в затихающую пульсацию, я без сил повисла на Кьере, уронив голову ему на плечо в полубессознательном состоянии. Только краем сознания отметила, как несколькими мгновениями спустя и его массивное тело содрогнулось, а затем плавно, расслабленно откинулось обратно на бортик, увлекая меня за собой.
Вода с тихим плеском качнулась туда-сюда, и постепенно полностью разгладилась, превращаясь в спокойную стеклянную поверхность. В ванной воцарилась абсолютная тишина.
Я лежала, прижавшись щекой к плечу, уткнувшись лбом в шею. Слушала, как выравнивается мужское дыхание, как замедляется биение сердца. И понимала, что это того стоит. Стоит истеричных нотаций матери, усталого разочарования в голосе отца, бешеного негодования так и не переросшего сказки брата. Стоит возможного шепота за спиной.
Если-когда эта связь выплывет наружу.
Как бы я ни храбрилась, все равно в глубине души, все это время меня грыз червячок сомнений, вскормленный строгим воспитанием. Но теперь он исчез, оставив меня наедине с глубоким удовлетворением и самым привлекательным мужчиной из тех, кого мне доводилось встречать.
– Эри?
– М-м? – Сил не было даже на то, чтобы разомкнуть губы.
– Ты там живая?
– М-м, – отрицательно промычала я, как и положено трупу – не шелохнувшись.
– Некромантия вообще-то запрещена Ковеном, но что поделать, – притворно вздохнул Кьер, а в следующее мгновение его пальцы, на кончиках которых плясали золотые искры, пробежались по моему боку.
Мне никогда в жизни не было так щекотно! Я нелепо тонко взвизгнула, взвилась, щедро плеснув водой на пол, и разъяренно уставилась в непроницаемо серьезные черные глаза. Ткнула герцога кулаком в грудь, не столько надеясь отомстить, сколько просто вымещая недовольство, и выскочила из ванной.
– Эй, это мое полотенце!
