и верности самого согласного учения отцов, которое и можно считать единственно верным знанием о душе и предназначении души, за которым стоит уникальный практический опыт христианского подвижничества и православной аскетики, который проверен и подтверждён не столетиями, а тысячелетиями.
В итоге мы пошли именно этим наиболее сложным и тернистым путём, вызывая на себя яростную критику со всех сторон. Простые верующие относились к нам, как дерзким самозванцам, с известной долей опасения и подозрения, усматривая в наших действиях проявление сектантства, самочиния и неправославности, поскольку инициатива клуба и школы принадлежала мирянам, а не священству, некоторые наши идеи были отчасти новы и многие священники откровенно опасались с нами сближаться из-за возможной потери репутации. Большинство священства относилось к нам откровенно скептически и настороженно, как проявлению обновленчества в православии, что подогревалось слухами и сплетнями, распускаемыми недругами и недоброжелателями, которые нас не знали и не были с знакомы с курсом.
С подачи Елены Зенкевич, курировавшей тогда в Минской епархии вопросы благотворительности и её бывшего руководителя по социальному отделу отца Олега Шульгина, в интернете появилась клеветническая статья за авторством Юлии Массино «О распространении в Белоруссии оккультизма под вывеской православной психологии и паллиативной помощи». Это была прямая попытка дискредитации самого направления что называется на корню.
Тем не менее, это не только не выбило нас из колеи, но придало сил и уверенности по слову Спасителя
«и будете ненавидимы всеми за имя Мое» (Лк. 21:17) и «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел.» (Ин. 15:18)
С таким вот настроением «гонимости» всем миром, включая наших братьев и сестёр во Христе, мы создавали и продвигали наш курс и проект. Как ни странно, но та клевета, которая была размещена Ю. С. Массино в интернете на нас и наш курс, а также недоверие к нам нового руководства БПЦ, играли для нас роль замечательного фильтра и своего рода «защиты», которая давала нам известную степень свободы и самостоятельности, ограждая нас от тех, кто ещё не был готов к принятию православной психологии, как научной категории, а не готовых было много и что очень грустно, среди православного священства.
Наиболее консервативные батюшки откровенно считали православную психологию «сектой» и такого же мнения о православной психологии был первое время сам митрополит Павел, мнение которого частично изменилось только после совещания по этому вопросу. Более либеральное священство было более расположено к православной психологии, но и оно усматривало в ней серьёзного «конкурента», который может оттянуть на себя значительную часть страждущих и нуждающихся с их платежеспособным спросом, а потому также относилось к православной психологии
