уже починил васькин великПетька отдал за сломанный велик свой гироскутер
Петька позвал брата-боксера, и Ваське пришлось уйти ни с чем
Васька вломил Петьке и они пошли вместе чинить велик к Сашке в гараж
Васька плюнул и пошел сам чинить велик
У Васьки таких великов еще четыре, ему пофиг
И так далее.
Чтобы конфликт был, и был определенным, и имел свои тенденции развития, необходим не столько объект, сколько ПРЕДМЕТ конфликта – а именно разница в представлениях участников о том, что собственно, произошло и чему далее следует происходить. И чем меньше эта разница, тем вероятнее, что никакого конфликта НЕТ. Сломал велик – получил по щам – все логично – вместе пошли на рыбалку.
Эта самая разница в представлениях – и есть противоречие, о котором так настойчиво говорили литературоведческие источники. Противоречие между картинами мира, носителями которых являются участники. Картина мира – вещь могучая, и, в принципе, умелый автор может исхитриться и изложить одну из них без всякого участника-носителя. Тогда одинокий герой будет биться в тексте с общефоновым «так уж оно тут устроено», даже без индивидуального антагониста. Но традиционно и писателю, и читателю проще, когда есть кто-то, кто изложит словами и действиями отличную от протагонистовской картину мира.
И это значит, что автор, который планирует вводить в свой текст конфликт, обязан заранее придумать не только (и даже не столько) сам сеттинг, все эти социальное устройство и покрой местных одежд, а минимум два различающихся способа описания этого сеттинга.
– Нильфгаард несет мир и порядок в разрозненные, беспрестанно воюющие северные территории.
– Ааа, поток черных войск уничтожает все живое на своем пути!
При этом, (о чем недостаточно опытный автор часто и не догадывается), чем лучше обоснованы и мотивированы обе картины мира, тем крепче и устойчивее конфликт. Необоснованная картина мира ломается предъявлением реальных фактов, ну и весь конфликт превращается в пузырь. В принципе, люди порой умудряются тянуть целые сериалы на том, что «Альбина думает, что Альберт ее не любит» или «принц Мутарукалицо-доно считает себя недостойным трона империи Сугарукэнога», но, по сути, это всего лишь кокетливый вариант полностью бесконфликтного текста. Чем обоснованнее, логичнее и очевиднее каждый способ видения происходящего (то есть чем сильнее каждая конфликтующая подсистема), тем сложнее загадка и тем интереснее читателю.
Таким образом, противоречие между «прекрасным, возвышенным и безобразным, низменным» практически невозможно сделать ведущим предметом конфликта. Ну кто добровольно примет сторону безобразного и низменного? А вот противоречие между «прекрасным, возвышенным» и «надежным, прагматичным» успешно тащит на себе тысячи историй от «Дюймовочки» до «Стрекозы и Муравья», и уже по приведенным примерам вы видите, что
