есть в чём. Потом может будет быть поздно.
– Пожалуйста, поверьте мне. Не моё это, – захлёбываясь слезами подрагивают голосом ответила девушка, смотря на меня умоляющим глазами. Такую безысходность я, честно признаться, видел впервые. Но по роду службы не имел права руководствоваться своими чувствами и отталкивался только от холодного и рационального расчёта, которое рисовало моё узкое мышление.
– Смотрите, – девчонка закатала рукава блузки по самые плечи, демонстрируя мне идеально чистые руки, без намёка на то, что вены когда-то касалась прохладная сталь иглы. – Никогда в жизни я не пробовала наркотики и уж тем более не стала бы торговать ими!
Я искренне рассмеялся. За окном набежали облака, закрывая за собой палящее солнце. В кабинете стало на чуть-чуть прохладнее, хотя пот всё ещё собирался на моем лбу. Стрелки часов подошли к 14:00. Пора заканчивать этот бессмысленный диалог. Все, итак, было понятно, останется только дождаться результаты экспертизы.
– Колоть наркотики можно не только в вены на руках, Дворцова. Хотя вам и так это известно. Так, пожалуй, на сегодня закончим. Сейчас вас проведут в изолятор. Как результаты экспертизы будут готовы, снова посетите мой кабинет, вот тогда поговорим серьёзнее.
Я напечатал на компьютере сегодняшнюю дату и, стараясь не обращать внимания на тихий плач, поставил протокол на печать. Как только лист вылез из принтера, я поставил свою подпись и протянул его задержанной.
– Ознакомьтесь и подпишите. Если в пакетике окажется, например, обычная сахарная пудра, то волноваться вам не о чём. Отпустим вас на все четыре стороны. Ну а пока придётся подождать.
Девчонка дрожащей рукой поставила подпись и скорбным голосом произнесла:
– Предупредите маму, пожалуйста, что меня закрыли. У неё больное сердце, ей нельзя волноваться…
Я кивнул, убирая протокол в очередную свободную папку, что лежала в кипе бумаг на столе. И набрав на рабочем телефоне заученный до дыр номер, зычно произнёс:
– Гречкин, забирай Дворцову. Ага, жду, – и положив трубку на место, с безразличием обратился к поникшей девушки. – Не переживайте, передадим вашей матушке, о том, что вы у нас. Постараемся это сделать как можно деликатнее.
В кабинет вошёл младший лейтенант. Я кивнул головой в сторону задержанной. И, прежде чем её увели с кабинета, я успел посмотреть в большие серые глаза, в которых промелькнул не наигранный ужас.
АЛИСА
Прежде, чем меня вывели из кабинета следователя Айдарова (фамилию я мельком увидела на протоколе, когда трясущейся рукой его подписывала), меня отвели в полутёмный кабинет, освещённый парочкой люминесцентных ламп и сняли отпечатки пальцев, а потом повели по узкому коридору к дальней двери, которая, по-видимому, вела в изолятор, который находился, здесь же, при управлении. Все происходило будто в кошмарном сне, я с трудом запоминала свои действия
