думал, что, видимо, желтоватый оттенок его кожи и некоторая тучность фигуры ожидают со временем и меня самого. Буду тихо хиреть, а после и стареть, занимаясь нелюбимым делом. Уволиться было нельзя. Три года после института молодой специалист должен был отработать по распределению. Сейчас понимаешь, пристраивая юного лоботряса куда-нибудь на работу, что эта социальная защищенность вовсе и не так плоха для неокрепших молодых душ.
– Да, Шаганов, вижу, трудновато тебе дается сидячая работа. Но ничего. Направляем тебя в строительное подразделение. Будешь инженером-измерителем. Все поживей, чем здесь, и оклад на червонец повыше.
Чего там и говорить, тот мой начальник обладал душевным теплом. Спасибо ему.
Ну что ж, это совсем другое дело. Во-первых, после выполненной работы на объекте можно было не возвращаться на базу – в полуподвальное помещение здания в начале улицы Марии Ульяновой. Свободного времени прибавилось. Во-вторых, все объекты, они же АТС (автоматические телефонные станции), находились не в одном районе города, что тоже вносило некоторое разнообразие. В-третьих, коллектив наших рабочих был также приветлив.
– Ну, вот скажи, Саша, что тебя больше всего интересует на сегодняшний день? Может быть, оптические волокна в телефонии, а? – с надеждой спросил меня новый босс.
– Виктор, скажу вам честно. Больше всего меня интересуют мои новые стихи. Те, которые я еще не сочинил.
Увлечение мое несколько его расстроило, сразу было видно. Он вздохнул.
– Эх, до тебя на этом месте трудился тоже художник. Все рисовал, рисовал, бедняга…
Что он там рисовал, я не стал уточнять. А вот мои песни частенько транслировались по однопрограммному приемнику, и ребята с удовольствием подкалывали:
– Ну, что нового создаешь, поэт? Как там твой «Черный кофе» – «Зеленый чай»?
Я не обижался. Кудри, подстриженные военной кафедрой, снова отросли до плеч. И весь мой облик говорил сам за себя – перед вами, господа мои хорошие, «совсем неизвестный среди хулиганов московский поэт Александр Шаганов».
И я решил: как только скромные авторские отчисления сравняются с инженерным окладом, буду линять с трудового фронта. Каким образом – непонятно, может, даже через статью параграфа 33 трудового законодательства: увольнение за прогулы без уважительных причин. Будь что будет. Ночи напролет я медитировал, как подорванный. Поэтические образы не оставляли в голове места измерительным приборам.
Судьба была и в этот раз благосклонна. Перестройка, Горбачев! В «Литературке» целые газетные подвалы были посвящены таким, к примеру темам: «Можно ли заниматься частным извозом» или «Первое кооперативное кафе на Остоженке – хорошо это, плохо ли?».
– Саня, сходи в СМУ. Борису Ивановичу через год на пенсию, может, он тебе и подмахнет открепительный листок, – надоумил меня Виктор. К тому времени он окончательно понял, что его любимые оптические волокна не вызывают у подчиненного никакого рефлекса, кроме скрытого рвотного.
– Шаганов, – сказал мне Борис Иванович, – я бы тебя со всей душой отправил
