и трактирщик вел нас в комнату, здесь было душно и людно. Сейчас же шумная толпа схлынула, лишь за одним из столов под тусклой лампой сидели трое. Я остановилась и выдохнула с облегчением.
Одним из троих был мой Гильом. Живой, слава богам, живой и невредимый! Свет от света, красавец, на которого даже взглянуть больно.
Напротив него развалились двое. Немолодые, явно лет за сорок. Одежда, по которой не понять, к какому сословию принадлежат. Шрамы на огромных руках и на загорелых лицах, но главное – взгляды. Алчные, хищные, недобрые. Да у этих подлецов на лбу написано: разбойники. Что делает мой Гильом, мой светлый мальчик, моя первая и единственная любовь в компании таких типов?
Гулко брякнув, на стол упали игральные кости и покатились, притягивая взгляд… Я вздрогнула и потрясенно застыла, не в силах поверить своим глазам: на заляпанной грязной столешнице сверкали мои драгоценности. Броши, серьги, тончайшей работы браслеты, и даже кулон – лик богини-хранительницы… Любимый кулон на цепочке, который я берегла как зеницу ока и не собиралась продавать ни при каких обстоятельствах.
Большая часть украшений, небрежно собранная в переливающуюся всеми цветами радуги горку, покоилась перед разбойниками, другая, совсем жалкая – браслет, пара сережек да колье – перед Гильомом. Он нервно поглаживал их красивыми длинными пальцами.
Кости остановились. Громилы радостно заржали, а Гильом с досадой хлопнул по столу рукой. И в то же мгновение огромная кряжистая лапища схватила последние драгоценности и перетащила их через стол к остальным.
– Не везет в игре – повезет в чем-нибудь другом, – довольно хохотнул один из подозрительных типов.
Наверное, если бы я не растерялась так в ту минуту, мне бы хватило ума понять, что здесь происходит, и беды можно было бы избежать. Ловко спрятать волосы под пальто – моя огненная шевелюра видна издалека – накинуть капюшон, тихой тенью выскользнуть за дверь и бежать… Бежать не разбирая дороги, спрятаться где-нибудь в тихом и темном углу до рассвета, а с рассветом поймать извозчика и с позором вернуться домой. Впрочем, невелик позор. Я вернулась бы такой же девственной, как и уходила. А пропавшие драгоценности… Мой новый родственник сначала бы нахмурился, отчитал хорошенько, а потом бы велел ювелирам изготовить мне новые, лишь образок богини-хранительницы было бы жалко.
Но горечь обиды была так ядовита, что совершенно затуманила рассудок.
– Гильом… – тихо прошелестела я. – Ты проиграл мои украшения?
Совсем тихо, но меня услышали, и теперь взоры обратились ко мне.
– Риаса…
Я ожидала что он придет в ужас от того, что натворил, упадет на колени, будет умолять меня простить, но я конечно же его не прощу, а велю вернуть меня домой сегодня же, сейчас же, иначе он крепко об этом пожалеет.
Но глаза его радостно вспыхнули, словно озаренные какой-то внезапно пришедшей в голову мыслью. И сказал он совсем
