которые работали за границей, резко урезали валютную часть зарплаты. Пятую часть причитающихся денег они теперь должны были получать в рублях и облигациях государственного займа. Были снижены командировочные для поездок за границу, сроки командировок, запрещалось тратить иностранную валюту на экипировку командируемых, которые отныне должны были покупать все необходимое в СССР за рубли. Иностранным специалистам, работавшим в СССР по договорам, сначала также урезали валютные выплаты, а затем и вовсе отменили так называемую «золотую формулу», то есть обязательство платить золотом или по расчету на золото. Резко сократили отпуск золота «на внутреннее потребление», включая пополнение резерва и нужды предприятий. Признаками золотой лихорадки были и покровительство Сталина нарождавшейся советской золотодобывающей промышленности, и рождение Дальстроя – золотодобычи заключенных ГУЛАГа на Колыме.
ОГПУ активно участвовало в добыче золота для индустриализации, и не только на Колыме в Дальстрое. Под эгидой этого ведомства открывались валютные гостиницы. С санкции Политбюро под прикрытием Всесоюзного общества «Кредитбюро» ОГПУ собирало у советских граждан полисы иностранных обществ и наследственные документы для предъявления исков за границей. В случае удовлетворения иска государство забирало четверть выигранной валютной суммы. «Кредитбюро» оказывало содействие и тем гражданам, которые хотели снять валюту со своих счетов в иностранных банках, видимо тоже с потерей значительной части в пользу государства. Не ведая о том, что «Кредитбюро» было хозяйством ОГПУ, люди передавали информацию о своих валютных сбережениях точно по адресу – ведомству, которое занималось конфискацией ценных частных накоплений.
В архиве американского посольства сохранился интересный документ того времени – описание беседы представителя посольства с берлинским банкиром. Документ был секретным. По словам банкира, имя которого не разглашалось, в 1920‐е годы, когда выезд за границу из СССР был относительно свободным, советские граждане открывали валютные счета в его банке в Берлине. При этом вкладчики настаивали на секретности и запрещали искать их по месту жительства в СССР. Все операции по вкладам осуществляли доверенные лица за границей. Банк строго соблюдал эти условия. Но недавно, продолжал банкир, работники банка получили серию нотариально заверенных требований советских вкладчиков о переводе им денег в СССР с их заграничных банковских счетов. Требования поступали через посредника – «Кредитное бюро» в Москве. Сотрудники берлинского банка не сомневались, что люди подписали нотариальные бумаги под угрозами ОГПУ, однако в этом они ошибались. Описываемые события происходили в трагическом 1933 году. Голод заставил людей рассекретить информацию о валютных вкладах за границей. Решив отдать государству значительную часть своих сбережений, они рассчитывали использовать оставшиеся деньги на
