прозвучало. – Как повесилась?
– Да вот так, взяла и повесилась, – зло сказала Маринка и тяжело опустилась на стул, – эта секретарша разговаривала со мною, как с врагом. Представляешь? Со мною, словно я эту статью… – Маринка замолчала и испуганно взглянула на меня: – Извини.
Я оглядела всех присутствующих.
– Я ничего не понимаю, – пробормотала я, – я ничего не понимаю!
Сергей Иванович выглядел удивленным, но не более того. Годы журналистской работы закалили его так, что дай бог каждому. Он покачал головой:
– Вы не заводитесь, Оля, не нужно. Мало ли кто и что говорит. Нужно очень тщательно проверить всю информацию и только потом делать выводы.
– Но она же ясно сказала… – начала Маринка, кивая на телефон.
– Откуда она знает? – перебил ее Сергей Иванович.
– Ну, ей сказали, наверное, – осторожнее проговорила Маринка.
– Кто сказал? – настойчиво спросил Сергей Иванович.
– Пузанов, – пролепетала Маринка и хлопнула себя по лбу, – а, поняла! Он подумал, что виновата статья, и наболтал всем! Псих, урод, скотина!
Маринка схватила газету и уткнулась носом в статью.
– Где?! – спросила она. – Молчи, нашла. Значит, эта Юля говорит следующее…
Маринка прочитала вслух весь тот кусок статьи, что читала и я, и, нахмурившись, отложила газету в сторону.
– Ничего не понимаю. Чушь какая-то, – пробормотала она.
– Разрешите и мне уж ознакомиться. – Сергей Иванович тоже взял газету, тоже прочитал, но, в отличие от Маринки, он нашел в этом абзаце что-то полезное.
– Вы знаете, Оля, слова этой Юлии, что она покажет газету каким-то там своим девчонкам, являются фактическим согласием на публикацию этого мини-интервью с ней. Я так понимаю.
– Нужен Фима! – крикнула Маринка и обратилась ко мне: – Звонить?
– Да подожди ты! – прикрикнула я. – При чем тут Фима? Юридических претензий нам никто не предъявляет. Тут претензии, так сказать, физические. Но дело не в этом. Нужно разобраться…
– А если психа отпустят, – каркнула Маринка, – то придется еще от него и скрываться. В принципе, жалко парня. У него горе, замкнуло его на этой статье, но, с другой стороны, и нам не легче: убить же может. Или покалечить.
– Лучше убить, – сказала я, – калекой быть не хочу.
– Никто не хочет, – согласилась Маринка и хлопнула себя по коленке. – Все, решено. С сегодняшнего дня я с тобой не расстаюсь и сотовик твой я таскать буду. Я, а не ты. Потому что нападать будут на тебя, а я тем временем буду звонить. У тебя может не получиться.
– Пока будут убивать, у меня может не получиться позвонить, – медленно сказала я, привыкая к этой мысли.
– Вы не замыкайтесь, Оля, на этом, – строго сказал Кряжимский, – я бы на вашем месте обратился в милицию.
– За физической защитой? – спросила Маринка и крикнула: – Правильно! Пусть дают охрану!
– За
