что они совершенно отделены от остального мира и покинуты на произвол судьбы. И это полное уединение, приводившее их в отчаяние несколько часов назад, было для них, тем не менее, спасительным, служило им порукой безопасности.
И вот им пришлось внезапно лишиться этой успокоительной иллюзии, отказаться от уверенности, что они одни.
Кроме докучливых насекомых, летучих мышей, змей, кайманов и тигров отшельники поневоле встречали теперь на своем пути человека, самое вредное и лютое из всех живых существ, когда оно следует только своим инстинктам, когда никакое религиозное или нравственное влияние не обуздывает его страстей.
Молодые люди вернулись на корабль, сильно встревоженные такой неожиданностью. Чего следовало им ожидать от своего открытия? Хорошего или дурного? Хорошее представляла встреча с каким-нибудь европейцем или даже с индейцем, которого уже коснулась цивилизация и заставила его утратить свою природную жестокость; дурное же заключалось в возможном столкновении со свирепыми дикарями, хуже первобытных караибов, которых встретили Кабраль или Бартоломео Диас и которые по ненависти к просвещению заимствуют у него только средства больше навредить белым.
Надо было принимать в соображение все: дурное еще больше, чем хорошее. Недаром сложилась пословица: «На Бога надейся, а сам не плошай». Поэтому Жан с сестрой держали совет. Им было известно из книг, что дикари славятся чрезвычайной хитростью, что благодаря своему необыкновенному лукавству, стойкой и постоянной энергии они нередко торжествуют над знанием и усовершенствованными орудиями обороны, которые дают такое громадное преимущество белым. Следовательно, молодым людям предстояло оградить себя именно от этой хитрости, от этой терпеливой энергии и от этого неутомимого лукавства.
За несколько часов дети организовали правильную оборону. Они начали с того, что заколотили все бесполезные выходы, закрыли все отдушины, служившие для вентиляции корабля, заперли все полупортики, законопатили даже пробоины в наружной обшивке корабельного корпуса.
Затем с помощью сестры Жан втащил на палубу орудие Гочкиса и митральезу Максима. Первое он поставил на баке, а второе на уцелевшем мостике «Сен-Жака». С лихорадочной деятельностью, занявшей у них две трети ночи, брат с сестрой изготовили двести патронов с пулями для восьми карабинов разных калибров, найденных в корабельном арсенале.
Вместе с готовыми боевыми запасами это обеспечивало за ними по шестидесяти выстрелов на каждого человека и на каждое оружие, не считая почти равной цифры револьверных патронов.
– Прежде чем дойти до схватки с холодным оружием в руках, – заметил Жан, – мы можем уничтожить шестьсот негодяев, целую армию по здешним местам.
Эти слова доказывали, что мысли молодых людей были заняты не одними мирными планами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
