его познания в жизненно важных вопросах российского бытия, почерпнутые «из авторитетных источников».
«Когда-то в Петербурге я, интересуясь внутренней народной жизнью, читал известные корреспонденции, внутренние обозрения, земские отчёты, статьи разных земцев и пр. Каюсь, я тогда верил всему, я имел то фальшивое представление о внутреннем нашем положении, которое создано людьми, доподлинного положения не знающими. Когда я попал в деревню – а дело было зимой, и зима была лютая, с 25-градусными морозами, – когда я увидел эти занесённые снегом избушки, узнал действительную жизнь с её «кусочками» (нищенстве, но об этом – ниже. – М. А), «приговорами», я был поражён. Скоро, очень скоро я увидал, что, живя совершенно другою жизнью, не зная вовсе народной жизни, народного положения, мы составили себе какое-то, если можно так выразиться, висячее в воздухе представление об этой жизни… Только крестьяне знают действительную жизнь».
Это положение, кажущееся невероятным, тем не менее, сопутствует людям на всём протяжении человеческой истории. «Верхи» обычно имеют превратное представление о жизни «низов». И «верхи» практически всегда имеют о действительности, особенно о жизни «низов, ложное представление. Маркс выразил это положение афористичной формулой: верхи полагаются на низы в знании частностей, низы полагаются на верхи в знании общего положения дел, и тем самым вводят друг друга в заблуждение.
И Энгельгардт не просто изучает, наблюдает русского человека в разных проявлениях его бытия, но и действительно «живёт в народе»:
«Меня всё интересовало. Мне хотелось всё знать. Мне хотелось знать и отношение мужика к его жене и детям, и отношение одного двора к другому, и экономическое положение мужика, его религиозные и нравственные воззрения, словом – всё. Я не уходил далеко, не разбрасывался, ограничился маленьким районом своей волости, даже менее – своего прихода. Звал меня мужик крестить, я шел крестить; звали меня на николыцину, на свадьбу, на молебны, я шел на николыцину, на свадьбу, сохраняя, однако, свое положение барина настолько, что приглашавший меня на николыцину мужик, зная, что я не держу постов (это среди интеллигентных дворян было уже делом обыкновенным. – М. А.), готовил для меня скоромное кушанье. Я ходил всюду, гулял на свадьбе у мужика, высиживал бесконечный обед у дьячка на поминках, прощался на масленой с кумой-солдаткой, пил шампанское на именинном обеде у богатого помещика, распивал полштоф с волостным писарем, видел, как составляются протоколы, как выбираются гласные в земство».
Думается, далеко не каждый руководитель рангом от председателя колхоза и выше, не говоря уж о высшем менеджменте агрохолдинга в наши дни, даже если и вышел из крестьянской семьи, мог бы поставить себя в такие отношения к рядовым труженикам села.
Природный ум, обширные познания, богатый жизненный опыт, научный подход к хозяйству, строгий учёт и тщательный анализ всех сторон хозяйственной
