нож с неприятным хрустом пробил кадык того воина, что стоял поодаль, а первый, только что констатировавший ее смерть преследователь удостоился участи более страшной: свободный конец шунта с раздвоенным, как язык змеи, острием глубоко вонзился в его горло, пробив две основные кровеносные артерии, и в ту же секунду, не давая ему упасть, освободившаяся от ножа рука Ланы перехватила обмякшее тело воина. Это был страшный миг запредельного восприятия реальности.
Она смотрела в его глаза, физически ощущая, как медленно, капля за каплей его жизнь перетекает через соединительный шунт в ее израненное тело. Этот процесс не имел ничего общего с сознанием, в нем участвовал только обмен веществ двух организмов да медицинский метаболический преобразователь – страшное в плане этики изобретение древности, посредством которого легко раненный боец мог забрать остаток жизненных сил у своего безнадежно умирающего товарища.
Сейчас данный процесс принял иную окраску, протекая в обратном направлении – заостренные концы шунта, пробив кровеносные сосуды на горле воина, «пили жизнь» из здорового тела. Два человека – убийца и жертва – на краткое время превратились в единое целое, связанное черной глянцевитой пуповиной прибора. Все внутренние органы Ланы, остро борющиеся в данный момент за выживание, заставляли организм врага отдавать через шунт все необходимые метаболические реагенты, – она сжигала жировые запасы его тела, заставляла организм чужого человека бороться с ее собственными ранами, залечивая их… и это длилось не минуту или две, а гораздо дольше…
Рука Ланы онемела от напряжения, но она неотрывно смотрела в глаза воина, читая в них понимание протекающего процесса и жуткий животный страх… Взгляд девушки замораживал его разум, не давая пошевелить ни одним мускулом, – данному искусству ее учил Круг, и она предчувствовала, что рано или поздно ей придется воспользоваться этим запредельным для простого смертного навыком…
Кожа воина медленно усыхала, его щеки начали проваливаться, резко обозначая скулы, взгляд постепенно тускнел, теряя осознанную ясность мышления, прошло, наверное, минут десять, прежде чем Ланита со сдавленным вскриком вдруг оттолкнула от себя уже мертвое тело врага, позволив раздвоенному жалу шунта вырваться из его плоти.
Мир кружился перед затуманившимся взором, земля и небо стремились поменяться местами, и в эти мгновения ей хотелось выть, как зверю, но, кроме сдавленного стона, исторгнутого в момент обрыва контакта, ни один звук не вырвался из ее горла.
Круг…
Она должна защитить его…
Взор Ланы обрел некоторую ясность, осмысленность. Она поняла, что стоит, опираясь обеими руками о шероховатый камень, а подле распростерты два мертвых тела: под одним натекла, напитав землю, огромная лужа крови, до сих пор сочащейся из пробитого ножом горла… а второй боец Храма, лежавший у ее ног, выглядел как только что эксгумированный труп, который усох внутри своей одежды и доспехов, став похожим на
