зеленой кожи. Нэнси достала со шкафа две шляпные коробки и взгромоздила их на шаткую груду багажа, затем подошла к окну. В парке уже прогуливался народ. Две няни в блестящих соломенных шляпках толкали коляски по ковру из золотистых листьев. Молочник в тележке что-то крикнул через забор; одна из женщин улыбнулась и покачала головой. Где-то в кустах гавкнула собака; кряхтя, вылезли из пруда утки. В отдалении виднелся Букингемский дворец, британский флаг трепетал на легком ветру.
Всего этого она больше никогда не увидит.
Чемоданы громоздились на кровати, придавая комнате нежилой вид. Туалетный столик опустел: исчезли привычные склянки духов, серебряная щетка, расческа, ручное зеркальце, пудреница, баночка кольдкрема. И драгоценная фотография в сумочке, обернутая шарфом. Утром, собираясь, она достала из комода шелковый прямоугольник с павлиньим узором и уловила слабый аромат ландышей. Шарф принадлежал когда-то матери и до сих пор хранил ее любимый запах. Это доконало Нэнси: слезы, так долго сдерживаемые, хлынули ручьем. Уткнувшись в подушку, она словно воочию услышала голос матери: «Ну-ну, девочка: истинная леди должна держать себя в руках».
Надо спускаться в столовую. Человек, которого она оставляет навсегда, сидит за столом, углубленный в изучение «Файнэншл таймс». Он рассеянно взглянет на нее поверх газеты. Редферн принесет завтрак: яйца-пашот, сосиски, грибы, бекон. За едой муж, вероятно, спросит ее о планах на день. Он никогда не слушает, так что заранее приготовленная ложь останется незамеченной. После завтрака он уйдет в клуб, даже не подозревая, что жена отправляется в путешествие вокруг света.
К ланчу она сядет в поезд на Дувр, а к тому времени, как муж вернется домой, уже будет во Франции. В сумочке лежат билеты (пришлось заложить жемчужное ожерелье и серьги, подаренные на двадцать первый день рождения). Решение принято. Ночью она будет спать в другой стране, а к концу недели доберется до Багдада.
Даже в самых буйных фантазиях Нэнси не предполагала, что когда-нибудь поселится в городе посреди пустыни; ее представления основывались лишь на журналах и письмах кузины. Но куда деваться?
Ее взгляд остановился на двух нянях: те болтали на садовой скамейке. Судорожно вздохнув, Нэнси отвернулась и сунула руку в сумочку. Вот он… В животе запорхали бабочки.
– Приезжай, пожалуйста… – прошептала она. – Не оставляй меня одну…
В это время на другом конце Лондона женщина со светлыми волосами, выбивающимися из-под шляпки, поднималась по ступенькам Британского музея. Под мышкой она держала «Дейли экспресс», купленную второпях у мальчишки на углу. Она в принципе не привыкла покупать газеты и вряд ли выбрала бы эту, если бы не заголовок: «Загадочное самоубийство новобрачного».
Передавая деньги, Кэтрин не осмелилась взглянуть на мальчика: опасалась, что ее фотографию уже напечатали на первой странице. Поспешно скрывшись за поворотом, она развернула газету. Свежий ветер трепал страницы, мешая переворачивать. Внутри оказалась фотография Бертрама в военном мундире. Через два абзаца
