кладёт Константину голову на плечо. Это Цербер.
– Зачем ты здесь? – спрашивает он. – Сюда приходят по доброй воле либо дураки, либо несчастные люди.
– Я несчастный дурак, – говорит Константин. – А воли у меня вообще никакой нет – ни злой, ни доброй.
– Все лучшие люди здесь, – говорит Цербер. – Потому что все они несчастны, если не дураки.
– А я лучший? – спросил Константин.
– Нет, – ответил Цербер. – Ты – №%!@#$%^&*()_. Понял?
…
Константин понял. Он купил "Сникерс" и съел. Потом ещё "Сникерс" и опять съел. А потом у него деньги кончились, и он прыгнул в Москву-реку, чтобы плыть по течению. И камень на шею привязал.
"А может, она и правда хотела пописать?"– вспомнил Константин о девушке. И решил сразу две вещи:
1. Перестать тонуть.
2.Найти ту девушку и ей помочь.
Но ничего не вышло. Константин утонул.
Так и закончилась эта грустная история. Зато началась другая.
Девушка (а её звали Инна) решила подарить самой себе букет цветов, но так как дарить предполагалось человеку странноватому и довольно капризному (а её звали Инна), то она (то есть Инна) никак не могла выбрать конкретный размер, состав и цвет букета. Наконец она купила одну гвоздику. Подарила.
Сказала себе: "Спасибо". Понюхала. Выбросила в урну. И ей стало тоскливо-тоскливо. "Она меня не любит", – подумала Инна. – "Подарила один вшивенький цветочек. Ну вот и всё. Я даже сама себе не нужна".
И Инна сняла с себя туфли и тоже выбросила их в урну. А потом пошла по Ленинскому проспекту в сторону увеличения номеров домов. Но номера почему-то уменьшались. И в конце концов она дошла до -273 градусов Цельсия.
Рядом протекала река. Что наводило на грустные мысли.
Кто из нас в молодости не любил, надев белую сорочку и крылышки, ходить по кладбищу и успокаивать разбушевавшихся мертвецов!
Эх, молодо-зелено… Сколько воды утекло с тех пор… Сколько рыбы подохло…
На берегу реки сидел человек с удочкой и был, видимо, уверен, что ловит рыбу. Инна, с трудом сгибая деревенеющие ноги, направилась к нему.
Человек так самозабвенно глядел вдаль – на тот берег – что ей подумалось: "Наверно, его зовут Константином".
– Ненавижу, – тихо прошептала она.
Константин обернулся. Увидел Инну. И громко закричал. Его крику вторил заливистый лай правой головы Цербера…
…
Где-то в соседней комнате Агафья Феоктистовна постучала в стенку:
– Потише ты, там. Соседей разбудишь.
Костя пытался разобрать время на своих часах, но было слишком темно. Он дрожащими руками отвязал с шеи камень и перевернулся на другой бок. Теперь ему снились больные овечки, рваные платья и увядшие гладиолусы.
А на другом конце города Инна всерьёз думала о пластической операции. И о том, как бы избавиться от трупного запаха. И от холода, который пробирался в неё сквозь саван. И роптала.
1993
