На животе у него была кобура. Нахмурившись, он велел водителю остановиться. Вынув из кобуры «парабеллум», вышел сперва сам. Затем выпустил Сергея. Тот показал ему глазами на стальные браслеты. Мол, не могу расстегнуть себе ширинку, господин хороший. Одно мгновение германец (пожилой мужчина) смотрел ему прямо в глаза. Затем, отстегнул от оцинкованной пряжки-крючка кожаный чехол, он извлек нужный ключ. Снял наручники. Сергей благодарственно кивнул. Спустил брюки. Сел на корточки совсем близко к насыпи. Эсэсовец с минуту стоял с пистолетом на вытянутой руке. Затем тонкий вороной ствол дрогнул. Опустился. Сергей, вспомнив всех святых, оттолкнулся ногами. Сделал плавный рывок назад. Ощутил обвальную, заволакивающую пустоту, в которую стал проваливаться вниз головой. Зашуршала глина и осыпаемые камни. Наверху щелкнул выстрел. Сергей летел вниз, кувыркаясь через спину. Своего тела он не чувствовал. Затем ударился плашмя (лицом вниз) о мокрую землю. В глазах вспыхнул яркий белый свет. Губы наполнились соленым. Он встал и что есть силы побежал. Откуда только силы взялись…
* * *
…Вырвался с осколками шпал и рельс оглушающий смерч. Идущее на всех парах массивное округлое тело паровоза, наткнувшись на выгнутые штопором рельсы, сорвало с путей. На ходу, плавно переворачиваясь, работая интенсивно красными маховиками колёс, он, испуская всё ту же чёрную струю из расширенной воронки, сошёл с путей. Пойдя с наклоном по насыпи, высек фонтан искр. Грохоча, врезался в кювет, от чего тендер и близкий к нему пульмановский вагон, согнуло гармошкой. Засыпало искристо-чёрным фонтаном антрацита и угольной пыли. Со звоном разлетелись сцепы, вылетели с колёсных буферов подшипники. Весь состав накренился, а десять из двадцати вагонов-теплушек, легли на бок. Устояли лишь задние платформы, гружённые маленькими короткостволыми панцерами, тупорылыми, зачехлёнными грузовиками да пушками на стальных, фигурных колёсах.
Сразу же, повинуясь команде Варенцова «пли!», ожили кусты у ближайших к крушению деревьев. Они изрыгнули струи огня. Затарахтел надсадно, делая паузы («тра-та-та») пулемёт «Максим» образца 1910 года. Захлопали часто трёхлинейки Мосина образца 1981/13 года с неуклюже поднимающимися во время перезарядки затворами. Защёлкали трофейные германские карабины «Маузер» К 89, у которых затвор был хромированный и плавно входил в ложе, чешские ZB 24, венгерские образца 1913 года. Застрекотал германский пистолет-пулемёт MP 38/40. Одним словом, началось. Пошло-поехало… А из распахнутых или выбитых при ударе дверей теплушек, высаженные стёкла вагонов лезли и лезли чужие зеленовато-синие человечки. Они катались по земле, ложились и отстреливались. Некоторые бежали в противоположную сторону от насыпи, но там их перехватывала группа Ершова. Пули взметали фонтанчики грязи или каменное крошево, ударяясь в насыпь, что была кое-как облита, согласно германским инструкциям по борьбе с «руссиш партизанен», негашеной известью. Чужие тела часто падали и корчились там в предсмертных муках.
Через
