и назначение, и смысл. И привычно снизошедшая, натренированная этим выводом благодать, позволяла засыпать ему быстро и c радостной улыбкой.
Наша героиня тоже любила своего мужа, и он всегда и во всем чувствовал ее поддержку, такую спокойную, сдержанную, основательную и нежную. Этот стиль называется «северный, дистанционный, дневной», который мог очень быстро поменяться на другой, с говорящим названием «две кожи дрожат лежа». Непредсказуемая череда стилей доставляла им обоим много счастливых минут. Смене стиля обычно предшествовала хорошо отрепетированная, короткая пьеса, в которой, не смотря на многолетние репетиции, всегда было место для любой импровизации.
– Ты меня любишь?
– Да.
– Быстрый ответ не засчитывается. Давай еще раз. Ты меня любишь?
– Не знаю. Мне нужно подумать и проверить свои чувства.
– Думай. – Прошло несколько секунд. – Ну, и?
– Понимаешь, имея математическое образование, я обязан структурно и ответственно подходить к моей любви к тебе. Тем более, что она последняя.
– Хватит сопеть, и иди ко мне.
Супругу очень нравилось читать научные и литературные труды о любви между мужчиной и женщиной. А так как, ни одному из человеческих чувств, не было посвящено такого количества исследований, то всегда можно было найти какой-нибудь новый шедевр, воспевающий любовь или объясняющий её природу.
Лучшие умы всех народов и во все времена слагали гимны этому наивысшему и наилучшему человеческому проявлению и пытались понять, что же такое любовь. Михаил внимательно изучал все, что хоть как-то было связано с анализом и синтезом любовных процессов: от мифов и легенд древних греков, до научно-популярных статей современных нейробиологов.
И если у греков все было идеально с точки зрения структуры, полноты и красоты определений и типов любви, то нынешние ученые свели (низвели) любовь к химическим и физическим процессам, происходящим в организмах двух влюбленных людей, по одинаковым законам, не имеющих исключений. Все это прекраснейшее чувство, вся его красота и святое (внеземное) происхождение описывается безупречными и длинными формулами, и получается, что правильно подобранные пропорции химических элементов, температуры, давления и заставили Михаила полюбить свою жену? Он отказывался верить, что страсть, ревность, обаятельная интимность, божественное безумие влюбленного человека, игра, страдание, стихи, полунамеки, муки и радости любви есть лишь продукт сложных физических процессов? Ведь если это так на самом деле, то можно научить страстно любить и роботов?
Конечно, Михаил был приверженцем греческого подхода, и пользовался только им, когда пытался как-то структурировать и понять свою любовь к жене, выделить базовые элементы и их атрибуты, разобраться, как эта страсть вспыхивает и почему угасает. Но из всех этих классификаций, анализов и стараний понять по каким законам функционирует
