в груди Ивана Андреевича. Уж слишком нежное нутро проглядывало за всей этой грубо сделанной китайской мишурой.
Замятин будто увидел Катю впервые. Не искаженную истеричным припадком, не сокрытую сумраком коридора, а такую, какой она была на самом деле. Под низкой ветвистой кроной, которая совсем уже скоро распустится нежной листвой, перед ним стояла девочка. Длинные русые волосы с медным отливом оттеняли белизну тонкой, словно рисовая бумага, кожи. Карие глаза с чайной рыжиной под светлыми колосками бровей. Худенькое вытянутое лицо с очерченными скулами, нос тонкой лепки, острый подбородок. Во внешности ее угадывалось что-то лисье, но вся она лучилась чистотой юности.
– Поговорим? – Располагающе улыбнулся Замятин.
Катя посмотрела в сторону своих окон, и, убедившись, что ветвистая крона вполне надежно закрывает обзор, присела на лавочку рядом с ним.
– Ты чего-то боишься? – Брякнул майор первое, что пришло в голову, не зная, как подступиться к столь непривычной для себя собеседнице.
«Ну, конечно, она боится! одернул он себя мысленно и разозлился: – Не тупи, Замятин!» Большим опытом общения с детьми и подростками он похвастаться не мог, все-таки не в продленке работал. Свои звездочки на погонах Иван Андреевич выслужил суровым мужским трудом, люто хватая за горло отморозков всевозможных мастей. А тут нежное создание, почти ребенок. Как перекинуть к девочке мостик, чтобы не испугать нахрапом? Он вдруг осознал, что совершенно не понимает, как себя вести, и рефлекторно поежился, будто стесняясь своих габаритов, желая казаться меньше, потер огрубевшие ладони, спрятал их в карманы кожаной куртки.
– Ты не бойся. На меня можешь положиться. Если нужно защитить от кого, то я могу. Видишь, какой я большой?
«Кажется, угадал с подходом», – воодушевился он, подметив, как после этих слов она удобней устроилась на лавочке, слегка развернувшись к нему корпусом. Как преобразилось ее лицо, на котором вместо настороженного выражения наметилась слабая улыбка.
– Ты ведь хочешь мне что-то рассказать, верно? Если ты натворила чего, то мы придумаем что-нибудь, не волнуйся. Говори все как есть.
– Я ничего не натворила.
– Но ты ведь знаешь что-то о смерти Лизы? Что-то такое, чего не знает больше никто?
При упоминании бывшей подруги Катя снова сжалась, в лице ее появилось знакомое майору по прошлой беседе выражение.
– И это… Ты только не реви. Ты ведь хочешь мне что-то рассказать, для этого вышла?
– Тихий дом. – Еле слышно прошептала Катя. – - Она не просто так написала эти слова. Я знала, что ничем хорошим это не закончится. Я говорила ей: не надо.
– Чего не надо?
– Не надо его искать.
– Кого?
– Ну говорю же, Тихий дом. – Она покосилась
