предложения руки и сердца, разрушал романтический настрой и вводил Станислава Николаевича в рабочее состояние. Второй приезд в Пермь чуть не лишил его статуса потенциального жениха из-за нерешительности и метаний, да появился Кирилл с теми самыми книгами, что теперь лежали на столе в рабочем кабинете и одну из которых осмотрел вездесущий серый Вадим Павлович. Книги вначале не заинтересовали Садомского, но именно Вероника в тот приезд тонкими пальцами открыла толстую кожаную корку, под которой проступали на старом пергаменте затейливые буквы персидского письма, и заинтересованно спросила:
– Что тут написано?
Станислав Николаевич под насмешливым взглядом Кирилла, желающего получить деньги за старье от богатого, почти столичного жителя, и под восторженный, как показалось ему, взгляд Вероники, тут же кинулся показывать свои знания древних языков, перевел с листа кое-как пару страниц, получил божественную улыбку от неё и конскую цену от Кирилла. Книга действительно была странная, текст не совсем поддавался расшифровке, но купить пришлось, Вероника заинтересовалась текстом. Станислав Николаевич поторговался, и цена за несколько не очень древних фолиантов, включая и персидский, стала приемлемой.
Покупал он эти книги случайно, под действием почти наркотического опьянения от присутствия девушки, но уже позже, когда в Питере перевел первую треть, книга его заинтересовала. А тут еще ошибочная датировка. Но откуда в Перми оказалась персидская рукопись седьмого века? Да еще в состоянии, близком к идеалу? Это было невероятным стечением обстоятельств. Кроме того, сам текст после перевода дал пищу для ума и домыслов, которые Садомский отвергал, как ненаучные, поэтому и доверил почитать перевод своему старому и верному покупателю в надежде, что тот раскритикует содержание фолианта или даст деньги на дальнейшие изыскания.
Работа над переводом увлекла Станислава Николаевича и отвлекла его от мыслей о Веронике так, что звонки его стали редки, а затем и вообще превратились лишь в короткие сообщения в электронной почте. Возможно, он бы и совсем забыл, отринул крамольную мысль о женщине своей мечты и о соединении с ней своей жизни, но вот этот миг истины, этот серый человечек, этот немыслимый седьмой век от Рождества Христова вновь бросил его в пучину сладостных воспоминаний и дум. «Вероника… А неплохо бы узнать, откуда пермский координатор взял эти книги… Да, да, место определяет, ведь это логично, это необходимо узнать, особенно в таком случае…» – думал Станислав Николаевич, вновь в метаниях между желанием славы и уже, вероятно, угасающей страстью. Жажда славы подавляла смутное чувство, которое некоторые еще называют архаичным словом «любовь». Но Станислав Николаевич, как человек практичный, решил действовать в обоих направлениях.
Глава 2
Зима в том году была затяжная, с морозами под конец и постоянными метелями, погожие дни выдавались редко. Но если выдавались, то это было так замечательно: солнце в марте уже грело по-весеннему,
