style="font-size:15px;"> Но что это? Серая быстрая птица, как тень, промелькнула над нашими головами и с тихим криком ушла в лес. Никитин схватился за ружье – но поздно! Вальдшнеп уже был вне выстрела.
В досаде мы стояли на поляне и молча слушали лес. Как истинный охотник, мой товарищ хмурился и переживал: повезет ли еще? Охота на вальдшнепа, хоть и считается легкой, но сколько терпения и удачи требуется, чтобы подстеречь за короткую вечернюю зорьку летающего над лесом и пофыркивающего самца. Он очень красив в этот период, серо-коричневый и рябенький лесной кулик величиной с нашего голубя. Когда, чуть позже, мы подберем первого подранка, он, слегка задетый дробинкой и живой, будет косить глазом и пытаться щипнуть пальцы своим тонким и очень длинным округлым клювом.
Но пока удачи нет. Я гляжу на часы: половина десятого вечера. Апрельский денек, холодный и ветреный, к концу своему разгулялся, и заря хороша. Рваные серые тучи местами расступились, обнажив голубизну, на закате они светятся молочно-желтым цветом. Воздух весь напоен свежестью и птичьими голосами. Эти голоса будут перекликаться и звенеть до самой темноты, когда потеряют четкость и растворятся обступившие поляну деревья и только белые остовы берез будут видны издалека. Я трогаю ладонью ближайшую молодую березку, от которой остается «побелка» как от свежевыбеленной стены, вдыхая сырые и прелые лесные запахи. Наверное, не за добычу, а именно за эту возможность подышать весенним лесом любят охотники вечернюю тягу.
Но вот где-то в стороне гулко бухают выстрелы. И в другой тоже! Мы уже несколько раз слышали зовущего самку вальдшнепа: его низкое грудное «фыр-чилип, фыр-чилип!» то и дело раздается где-то рядом. Никитин – весь внимание, его прислоненное к плечу ружье чуть вздрагивает. Но вот «фыр-чилип!» идет ближе и ближе. Я вижу мелькающую на закате тень. Никитин быстро припадает к прикладу. Гулкое эхо выстрела раскалывает лес. Летит первая гильза, из вороненого ствола течет сизый дымок. Охота еще только началась…
ЗМЕЯ
Сейчас, по прошествии десятилетий, мне трудно вспомнить предысторию драмы со змеей, и почему Никифорова, коренного уроженца Башкирии, судьба, как в воронку, втягивала в Среднюю Азию – подобно тому, как героя почти одноименного романа Жюля Верна капитана Гаттераса «неизменно отклоняло к северу»…
Возможно, что в первый раз он попал в Узбекистан через сестру, вышедшую замуж за узбека. Во всяком случае, доподлинно известно из статьи о Данииле Никифорове героя-партизана Даяна Мурзина (прозванного гитлеровцами «черным генералом»), что с осени 1941-го до середины марта 1942-го года «Данила» – так его звали узбеки – учился в Андижанском пединституте и жил там в общежитии. Статья была о том, как вожак молодежи «Данила» сагитировал и увел с собой добровольцами на фронт чуть ли не весь вуз.
Дальше, после Сталинградских боев и коек трех госпиталей списанный из армии Никифоров ездит по Башкирии налоговым
