не стал.
– Отлично, с этим разобрались. Теперь, старшина первой статьи Карпинский и сержант морской пехоты Новиков после выполнения задания будут подвергнуты взысканию и прочим прелестям, которые этому сопутствуют, ясно, орлы?
– Так точно, товарищ полковник! – гаркнули проштрафившиеся.
– Всё, проверить снаряжение и быть готовыми. Выдвигайтесь к ангару, – полковник направился к группе рабочих: – Вячеслав, как у тебя?
– Нормально, Андрей Валентинович, только двое отказались от перехода. Заменил. Вот список ребят, шестьдесят два человека.
– Хорошо, готовность десять минут, становитесь шеренгой за бойцами.
Смирнов направился к учёным:
– Профессор Радек, вы готовы?
– О да, конечно, полковник. У нас всё готово, нас тридцать восемь человек.
– Хорошо, готовность десять минут, выходите к ангару, становитесь шеренгой за партией Вячеслава.
Бойцы и специалисты выстраивались в колонну по одному, каждый был нагружен под завязку. Первым ушёл в марево аномалии робот, для загрузки в него данных и первичной обработки результатов.
– Марш! – скомандовал Смирнов.
Люди, один за другим, стали пропадать в аномалии. Процесс несколько затянулся, последним в аномалии скрылся сам полковник. Павел, развернувшись, пошёл в свою палатку – докладывать в Москву о переходе первого десанта на колонизируемую планету.
Пётр, следуя за впереди идущим коренастым морпехом, не отрываясь смотрел на покачивающийся хлястик его рюкзака. Карпинский судорожно думал, хотел ли он такого испытания, где чёрт его знает, что будет дальше вообще, где ничего не понятно и, вероятно, слишком опасно. И с удивлением понял, что хотел он именно этого, что именно этого и не хватало в его жизни. Вот и оно.
Надвигалась почти достроенная конструкция над бетонной коробкой, рабочие оторвались от инструментов и молча провожали бойцов взглядами. Тень закрыла Петра, возник сумрачный свет от ламп. Карпинский, зажмурив глаза, входил в бетонный коридор. Над головами впереди идущих людей висело парящее марево – то самое жидкое стекло, о котором говорил Новиков. И вот оно всё ближе, люди один за другим пропадали в мгле, со стороны казалось, что их, поначалу самостоятельно вошедших в воронку, потом затягивало туда насильно. Карпинский зажмурил глаза и вошёл в аномалию, тут же она его обволокла тёплым и сухим объятьем и с силой затянула в себя. Машинально сохраняя темп шага, старшина вдруг ощутил ослепительно-белый свет, бьющий в закрытые веки, и почувствовал тёплый ветер с хвойным ароматом. Мгновенно и резко зашумело в голове, пришлось хватать ртом воздух, которого вдруг стало очень мало.
– Ах ты, ёшкин кот! Я уже там!
Мысли так и прыгали, голова раскалывалась, а глаза были буквально ослеплены ярким солнцем, и, лишь наткнувшись на чей-то рюкзак, Петр упал в прорастающую траву. Цепкие руки схватили его за плечи. Мичман открыл глаза и понял, что двое солдат оттаскивают его бесчувственную тушку в сторону от аномалии, дабы он не мешал выходу
