Артур Шопенгауэр с каждой минутой мне все отвратительнее. – Джулиус снова сел и, потягивая кофе, добавил: – Я не предлагаю тебе кофе, потому что, как я понимаю, он тебя мало интересует – ты хочешь знать только ответ на свой вопрос о супервизии, поэтому я, так и быть, сжалюсь над тобой и перейду к сути. Вот мое решение… – Здесь Филип, который в продолжение всей беседы упорно смотрел в сторону, в первый раз взглянул на Джулиуса. – У тебя блестящая голова, Филип, и ты знаешь кучу вещей. Возможно, со временем ты найдешь способ употребить свои знания на пользу психотерапии. Может быть, ты даже достигнешь больших высот – я на это надеюсь. Но ты не готов стать психотерапевтом. Как и не готов к моей супервизии. Твои отношения с людьми, умение понимать и сопереживать нуждаются в серьезной доработке – в очень серьезной доработке. И тем не менее я хочу тебе помочь. Один раз это у меня не вышло, так что это мой последний шанс. Могу я стать твоим союзником, Филип?
– Я отвечу, когда услышу твое предложение, которое, как я понимаю, грядет.
– О господи. Хорошо, слушай. Я, Джулиус Хертцфельд, согласен стать супервизором Филипа Слейта после того – и только после того, – как он пройдет шестимесячный курс групповой терапии у меня в группе.
В кои-то веки Филип испугался. Такого он явно не ожидал.
– Ты шутишь.
– Никогда не бывал серьезнее.
– Я же тебе все объяснил. Рассказал, что много лет сидел по уши в дерьме, что наконец-то вернулся к жизни, объяснил, что хочу зарабатывать на жизнь как консультант и для этого мне нужен супервизор – что здесь непонятного? В ответ ты предлагаешь мне то, чего я не хочу и не могу себе позволить.
– Повторяю. По моему мнению, никакая суперви-зия тебе не нужна и ты не готов быть консультантом, однако групповая терапия поможет тебе исправить твои недостатки. Таковы мои условия. Сначала групповая терапия, а потом – и только потом – я стану твоим супервизором.
– Плата?
– Не очень высокая. Семьдесят долларов за полтора часа занятий. И платишь, даже если пропускаешь занятие.
– Сколько человек в группе?
– Я стараюсь, чтобы было не больше семи.
– Семь человек по семьдесят долларов – четыреста девяносто. За полтора часа. Неплохая работенка. Ну, и в чем суть групповой терапии – в твоем понимании, конечно.
– Суть? Это ты меня спрашиваешь? Послушай, Филип, я буду откровенен: какой к черту из тебя психотерапевт, если ты ни хрена не смыслишь в том, что происходит между людьми?
– Нет, нет, это-то я понял. Просто я неправильно сформулировал вопрос. Видишь ли, я никогда не имел дела с групповой терапией, и мне хотелось бы, чтобы ты просветил меня в общих чертах, как она работает. Какая мне польза от того, что я стану выслушивать, как другие жалуются на свою жизнь и проблемы en masse[21]? Сама мысль об этом хоре несчастных приводит меня в ужас. Хотя, как говорит Шопенгауэр, всегда приятно сознавать, что кто-то страдает больше тебя.
