полуночные!), и роток на замок.
– Точно так! И мы Первоотцом поклянемся, лирты, что девица эта Симелией никак быть не может, – вставил Кирт, делая знак Всеотца.
Керт отзеркалил движение напарника. Я присоединилась к щитовикам, вторично – лучше перебдеть, чем недобдеть, – засветив перед грудью розовый контур цветочка непорочности Первоматери.
– От исчадий Ольрэновых клятвы – что зеркало кривое, но в этом не солгали вы, – уже менее враждебно нехотя подтвердил жрец специально для принца.
Коллективная демонстрация символов местных богов, после которой не грянул гром и руки у нас не отсохли, благотворно подействовала на мрачного жреца. На шею он нам не кинулся, но настороженности во взглядах, бросаемых на наше трио, поубавилось.
Да уж, работенка служителю Первоотца еще та выпала: в ночи увещевать принца, у которого кукушечка макушечку изрядно продолбила. Вроде нормальные парни в баб не рядятся, если они, конечно, не актеры. Надо бы заранее щитовиков предупредить, чтобы спиной к нему не поворачивались, а то мало ли.
– Но я чувствую… – вконец растерялся Фиилор, зеленые глазки заблестели от навернувшихся слез.
– С чего ты нас всех исчадьями обзываешь, жрец? – встрял с озаботившим и меня вопросом возмущенный Кирт.
– Меткой Ушедшего вы клеймены, умеющий смотреть да увидит! Пусть и не совсем пропащие вы люди, коль способны знаки Всеотца и Первоматери начертать, – угрюмо бросил жрец, понимая патовость ситуации.
С одной стороны, мы находились на относительно свободных землях Валисанты, где поклонение любому богу, даже забытому и неодобряемому, могло вызвать лишь личное неприятие населения и не вело к встрече с душевными людьми при кипящем котле и костерке. С другой – деньги ценились везде и всюду, а беглый принц – это золото на ножках. Если его, конечно, по нужному адресу доставить. Зато в родном королевстве беглеца – Радильяре – поклонников Ольрэна с распростертыми объятиями никто не ждет.
Жрец вздохнул, сунул в карман хламиды круг тонкой колбасы, который сжимал, аки меч карающий, в правой руке (видно, дебош принца отвлек духовное лицо от позднего ужина), и предложил:
– Поговорим начистоту?
Дабл-Кей переглянулись и синхронно сжали ладони в кулак, чтобы затем резко раскрыть пальцы в направлении жреца, демонстрируя готовность к диалогу и предоставляя первое слово служителю Первоотца.
Принц в смятенных чувствах был почти насильно усажен на единственный в комнате стул, щитовики плюхнулись на кровать по обе стороны от меня. Жрец остался стоять. Оглаживая аккуратную бородку, он начал разговор, осторожно избегая имен и титулов:
– Мой подопечный – не самый сильный маг. Но если он заявляет, что ощущает в меченной Ольрэном частицу своей невесты, признанной погибшей, то движет им нечто большее, чем взгляд, затуманенный внешним сходством.
– Так ты маг и дверь мою магией вскрывал?! – не зная, возмущаться
