ощущается на горле пальцами
собственными – пошлая, жалкая в своей безупречности.
Тогда проклинаешь склеп, в который влез по доброй воле,
и ненависть ко всему живому становится маниакальной,
навязчивой идеей фикс – родной до колик и кровной до боли.
Волей-неволей вживляешь свой фантом в бытовые реалии.
Правда, здорово? Из подполья есть выход, и даже не один.
А точку ставить никогда не поздно и совсем не обязательно,
есть другие знаки препинания. Кстати, а лечением амнезий
занимаются, как правило, друзья —
по доброте душевной и бессознательно.
Улей
Я – тварь, летающая, пчелка,
в трудах, заботах целый день.
Мне не положен бюллетень,
лишь к вечеру в свою светелку
влетаю я почти бескрыла,
устав от будничной борьбы,
сбежав от матушки-судьбы.
И иногда веревка с мылом —
простое вроде бы решенье,
на видном месте, как исход,
лежат, но знаю наперед
святое их предназначенье:
прибавить мук, посеять страхи,
меню навязчивых идей,
что лезут изо всех щелей…
Я не боюсь. Готова к драке.
Два дня, не более, унылость,
по комплексам два раза: «Пли!»
И от хандры остался всхлип,
пусть даже попаду в немилость
к самой себе. Себе – не враг я?
Конечно, нет.
Моим врагам
я яду подложу в бальзам —
назло воскресну и по каплям
остатки пропущу сквозь фильтры
и через сетку решета.
Пусть будут сплетни и молва —
без разницы. Поверьте, игры —
всего лишь детская жестокость.
Куда страшнее взрослый бред,
прописанный в автопортрет
и зарифмованный под плоскость.
Жужжанье улья столь приятно,
что суицидный арсенал —
к чертям! Рогатый проморгал!
Его ходы безрезультатны,
он только пыжился напрасно,
он сам фантом давным-давно.
Мне ж вечной пчелкой быть дано —
и ощущения прекрасны!
Я небыль в быль кромсаю смело, финальную строку сожгу.
И от себя к себе сбегу —
решение давно созрело.
Лети, мой ангел
О, солнечный нектар, питательный и сочный,
дающий силы днем и канувший в закат.
Небесным божеством явился мне заочно,
с грустинками в глазах – алмазами в карат.
