остановил машину возле первого подъезда и посмотрел в зеркало заднего вида.
Она уже открыла дверь и поставила правую ногу на асфальт, когда заметила его взгляд в зеркале.
– Хочешь спросить, почему такая красивая и вдруг блядь? – спросила она. Этот вопрос ей задавал каждый мужчина, который узнавал об её древней профессии.
– Мне без разницы … Я просто не понимаю одной вещи – проговорил он, по его голосу было понятно, что длинные речи его очень тяготят – Как ты мне подашь знак?
– Знак? В смысле?
Раздался протяжный гудок машины, они оба обернулись назад. Её открытая дверь мешала проехать белой колымаги.
– Тебе там места, что ли мало, урод! – она выставила из двери руку со средним пальцем.
Раздался ещё один гудок.
Антон обернулся и посмотрел на неё.
– Закрой дверь – тихо сказал он.
Анна повернула голову к нему.
– Ты будешь указывать, что мне делать! – теперь она показала ему средний палец, затем вышла из машины, громко хлопнув дверью.
На улице Француженка снова показала водителю белой колымаги средний палец и демонстративно медленно пошла к нужному подъезду по проезжей части.
Антон смотрел ей вслед, а посередине панели приборов было приклеено три глупых правила его работы.
Толстяк что-то записал в блокнот, встал из-за стола, посмотрел на спящего Александра и вышел из подвала. На улице он подошёл к Васи, стоящему возле черного джипа.
– Отвезешь его домой – проговорил он, закурил и направился дальше.
Анна уже сидела за столом в плохо обставленной маленькой комнате, которая вроде как была залом. Шаркая ногами по полу, вошел маленький, лысый мужчина – хозяин квартиры. Она, увидев его, вынула из своей сумочки деньги и подала ему в руки.
Он тут же сунул их в карман халата.
– Комната в твоем распоряжение, когда будешь уходить, разбуди.
– Хорошо – ответила она.
Он ушёл, а она включила телевизор.
Тут не стоит лукавить. Раньше она спала с клиентами за деньги, но вот уже месяца два как сама платит им за то, чтобы не спать с ними…
ГЛАВА 3
СИМПАТИЯ
Ночь перевалила за середину. Почти во всех окнах многоэтажного дома погасли огни. Люди дремали в своих теплых постельках, а на улице моросил мелкий дождь.
С каждой минутой в машине становилось прохладнее, и Антону пришлось нарушить тишину и завести двигатель, чтобы согреться.
Тишина и еле слышимый стук дождя.
Ночь и одиночество.
Темнота и тоска.
В такие минуты он любил вспоминать прошлое, лежащее у него под самым сердцем.
Из внутреннего кармана куртки Антон вытащил небольшой сверток, развернул его на панели приборов. Там оказались аккуратно сложенные, но уже чуть пожелтевшие двенадцать писем от Михаила Проскудина, его младшего брата.
Он взял верхний конверт, вынул из
