чёрный «Паккард», но кроме водителя в машине никого не было.
Из окон особняка донёсся звук пистолетного выстрела. Затем ещё один, и ещё. Опоздал! Яков метнулся к ограде – так быстрее, чем через ворота. Он перекинул правую ногу за верхний край решётки, но тут в гостиной что-то гулко громыхнуло. Бомба!
Яков дёрнулся и зацепился брючиной за острый фигурный выступ. Развернувшись спиной к зданию, он начал высвобождать ногу, как вдруг что-то толкнуло его в правое бедро. Боль пришла секундой позже, тяжёлой волной пробежав по всей спине, от поясницы к лопаткам. Перед глазами расплылись красные круги. Яков, напрягая последние силы, перевалился через острые выступы ограды и упал на мостовую.
– Яшка, чего разлёгся? – услышал он голос Коли Андреева, и тут же чьи-то цепкие пальцы ухватились за его запястья. – Ходу!
Резкий рывок поднял Якова с мостовой. Стараясь не наступать на раненую ногу, он перенёс всю тяжесть на другую и тут же подвернул лодыжку. Андреев сообразил, что дело плохо, и поволок стонущего от боли друга по брусчатке к машине.
Дальнейшее проходило уже без его участия. Якова куда-то отвезли, зачем-то обрили наголо и переодели в грязную солдатскую гимнастёрку, потом попытались перевязать, и он потерял сознание. Очнулся уже здесь, в больнице на Большой Калужской. Вроде бы его привезла сюда на извозчике какая-то сестра милосердия. Яков, разумеется, не помнил её лица, но почему-то решил, что это была Варя.
И всё было бы не так уж и плохо, если бы не долетевшие с воли новости: на месте убийства германского посла найдены документы на имя Якова, и большевистский трибунал заочно приговорил его к высшей мере революционной защиты.
За больничными окнами постепенно темнеет. Вдоль коек медленно идёт Варя. Одному поправляет одеяло, другому слегка касается лба, проверяя, не началась ли лихорадка, третьему просто ободряюще улыбается. Поравнявшись с койкой Якова, девушка едва различимо шепчет: «Через полчаса приходите в сестринскую, только чтобы никто не видел», и всё так же неторопливо шествует дальше.
Яков поднимает голову и удивлённо смотрит Варе вслед. Ай да девочка! Кто ж мог знать, какие отчаянные черти водятся в тихом омуте её глаз? Вот только Якову сейчас не до того, чтобы с девками миловаться. Он и до уборной-то добрался с превеликим трудом.
Промаявшись ещё с четверть часа, он с кряхтением поднимается. В коридоре темно, но из-под двери сестринской пробивается слабый огонёк свечи. Яков оглядывается, не наблюдают ли за ним, и заходит внутрь. Варя стоит у стола в глубине комнаты. Но он не успевает ляпнуть какую-нибудь глупость, девушка первой прерывает молчание.
– Яков, вам опасно здесь оставаться, – взволнованно шепчет она. – Я слышала, завтра будут проверять документы у всех больных. Вот, – она показывает рукой на лежащий на столе свёрток, – надевайте это платье и идите за мной. Я вас выведу.
Яков секунду-другую растерянно хлопает глазами, но подчиняется, не задавая лишних вопросов. И так всё ясно. В больницу он поступил как красноармеец Георгий Белов. Если Варя знает его настоящее имя, значит,
