коротко размахнулся и влепил ей ещё одну пощёчину.
Тсар-Киркс-Тсир вскрикнула.
– Я спрошу ещё раз, ладно? Где твоя мать?
– Я не знаю, – мрачно ответила Тсар-Киркс-Тсир.
Широколицый ударил её ещё раз, потом ещё, потом ещё. Каждая пощёчина была настолько сильной, что в голове у Тсар-Киркс-Тсир опять зазвенело и рот её наполнился вкусом крови. И сквозь этот звон она услышала слова имперца:
– Где твоя мать?
– Я не знаю, – ответила Тсар-Киркс-Тсир. – А и знала бы, то не сказала!
– Она, наверное, где-то неподалёку прячется, – высказал предположение один из имперцев, что стояли возле флаера. – Эти кошки за своими котятами всегда следят…
Тсар-Киркс-Тсир скосила глаза и посмотрела на говорившего. Тот стоял, вертя в руках её боевые перчатки. Эх, были бы они у меня сейчас, подумала Тсар-Киркс-Тсир. Да были бы у меня свободны руки… я бы вам показала, вонючие обезьяны…
– Он прав? – спросил широколицый. – Твоя мать где-то рядом? Может быть, ты её позовёшь?
Тсар-Киркс-Тсир молчала.
– Ну, давай! Позови её! – широколицый влепил ещё одну короткую и звонкую пощёчину.
Тсар-Киркс-Тсир приподнялась, насколько могла, и плюнула в него, но не попала – кровавый сгусток пролетел в нескольких сантиметрах от щеки имперца. Тот беззлобно рассмеялся и вытащил из ножен нож с широким лезвием.
– Давай, киска, позови свою маму! И громче!..
С этими словами он медленным движением погрузил нож в левое бедро Тсар-Киркс-Тсир.
Дикая боль пронзила ногу, Тсар-Киркс-Тсир не выдержала и громко вскрикнула, но потом спохватилась и закусила разбитую губу.
– Ну, давай же! – подбодрил её широколицый. – Громче! Громче!..
Он двинул лезвие чуть ниже и принялся его поворачивать. Боль была невыносимой, Тсар-Киркс-Тсир заорала во всё горло.
Широколицый выпустил нож из ладони, оставив его торчать в ноге, протянул руку и пощёлкал пальцами.
– Ну-ка, дай-ка мне эти её игрушки! – приказал он, и ловко подхватил брошенные товарищем боевые перчатки. – Смотри-ка, острые! – усмехнулся он, пробуя пальцем лезвия.
Затем он оценивающе посмотрел на Тсар-Киркс-Тсир.
– Ты не могла бы кричать громче? – поинтересовался он. – А то мама тебя не услышит. Или, может быть, тебе нужно глаза выколоть – для стимула, а?..
И в этот момент из леса начали стрелять.
Стреляли, похоже, из «Гадюки», и стреляли очень метко – у сидевшего в люке альгатирейца мозги вышибло с первого выстрела. Один из стоявших возле флаера изумлённо заозирался по сторонам, получил точно в голову следующий выстрел и повалился на траву. А второй испуганно присел и торопливо кинулся к оружию, сложенному в десяти шагах между ними и деревьями, откуда стреляли; добежать до него имперец не успел всего пары шагов.
Широколицый
