творческий кризис. Я искал вдохновения, много путешествовал… И Африка показалась мне идеальным местом для отправной точки романа. Но там я заболел желтой лихорадкой и погиб бы, если бы не она.
– Покойная?
– Когда вы говорите так, мне становится плохо. Голова идет кругом…
– «Убитая» будет звучать лучше? «Убиенная»? «Жертва преступления»? Может быть, «труп»?
– Прекратите!..
– Я всего лишь хочу, чтобы вы не забывали: это не светская беседа. Любое слово может обернуться против вас. Так что будьте осторожны и постарайтесь не врать мне.
– Я понимаю, да… Все же это был Бенин. Маленькая страна, чрезвычайно милая и добросердечная. У меня остались о ней самые приятные воспоминания.
– Несмотря на лихорадку?
– Вы не поверите, но я до сих пор благословляю болезнь, от которой чуть не умер. Когда я лежал в бреду, мне открылись многие вещи, суть вещей. Это пригодилось мне впоследствии для написания романа…
– Которым все здесь зачитываются?
– Да? Я не знал этого, но польщен. Кстати, у меня есть еще несколько авторских экземпляров… Они наверху, в чемодане. И мне было бы приятно подарить один из них вам…
– Э-э… Что ж, буду признателен, хотя я не особый любитель чтения. Но вернемся к покойной. Вы сказали – она выходила вас. Она что, была врачом? Сестрой милосердия?
– Нет, конечно. Она просто проявила участие, взяла меня к себе в дом.
– Подобрала на улице, что ли?
– Практически. Недуг сразил меня во время поездки по саванне, в сезон дождей. Сопровождавший меня местный пройдоха испарился сразу же, причем с моим рюкзаком. Мне еще удалось добраться до какой-то богом забытой деревни… Все остальное я помню плохо, сплошной черный провал. Очнулся я только в ее доме, в отдельной комнате с кондиционером. Чистая постель, тишина – я был спасен. И спасен ангелом. Потому что, когда она появилась, когда вошла в комнату, я так и подумал – вот он, мой ангел, с короткими волосами… И это самое прекрасное воспоминание в моей жизни.
– Роман, конечно, закрутился сразу же? Учитывая не совсем обычные обстоятельства встречи.
– Учитывая не совсем обычные обстоятельства встречи, я назвал бы это любовью с первого взгляда. Мы провели вместе несколько месяцев – и это были лучшие месяцы, да.
– И чем же вы занимались все эти месяцы? Кроме того, чем обычно занимаются мужчина и женщина?
– Мы много разговаривали, совершили несколько поездок по континенту. Ей хотелось показать мне настоящую Африку, Африка всегда была ее любовью.
– А в процессе этих ваших разговоров вы выяснили, каким ветром ее туда занесло? Чем она там занималась, кроме спасения белых мужчин от желтой лихорадки?
– Для меня это не было столь существенно…
– Что, даже никаких предположений не строили?
– Ну… в средствах она стеснена не была. Полагаю, их происхождение связано с ее исторической родиной, с Россией. Но подробностей она избегала, а я не настаивал. Возможно, если бы наши отношения продлились чуть дольше…
– Кто был инициатором разрыва?
– Легко догадаться… И нужно знать ее… Никто бы добровольно не оставил такую женщину.
– Не стесненную в средствах?
– О господи, разве в этом дело? Просто все закончилось так же внезапно, как и началось. Однажды она просто исчезла. Во время очередной нашей поездки, я уже не помню куда именно… Какое-то время я еще пытался искать ее, но безрезультатно…
– А ее дом? Ваша комната с кондиционером и чистым бельем тоже испарились?
– Конечно, я первым делом бросился туда, но дом уже сдавался в аренду. Мне пришлось вернуться в Европу…
– И больше вы не посещали Африку?
– Нет.
– Затаили злость на вашу бывшую возлюбленную?
– Нет-нет, что вы! Я был опечален, страшно расстроен, но никакой злости не было… После Африки я наконец-то начал писать. А потом встретил Магду, и она стала моей женой.
– Вы никогда не рассказывали своей жене о покойной?
– Видите ли… мы с Магдой встретились в тот момент, когда мне было особенно тяжело. Депрессия и все такое…
– Это было связано с вашим африканским любовным приключением?
– Лишь отчасти. Скорее эти проблемы лежали в плоскости творчества. В плоскости признания общественной значимости творчества…
– Жаждали
