прекратила сражаться и, не обращая внимания на усталых, изнурённых битвой копьеносцев, на глазах сианьцев громко подзывали обученных, как охотничьи собаки, боевых коней, на бегу вскакивали на сёдла и на полном скаку стремительно удалялись прочь в степи.
Последним с поляны, как будто спиной прикрывая израненных хуннских воинов, уходил жичжо ван. Распластав в бешеном галопе коня, завернув в лес, он уже скрылся за деревьями, уже вырывался из ханьской ловушки, как несколько стрел, пущенных уцелевшими арбалетчиками, достали его и коня: одна из стрел по косой угодила в сердце коня, другая, попав в левое плечо Сюуньзана, пробила его насквозь. Проскакав с торчавшей из спины арбалетной стрелой ещё несколько метров, он рухнул вместе с конём на землю и при падении, вскользь ударившись лицом об дерево, потерял сознание. Подбежавшие к Сюуньзану арбалетчики, убедившись, что упавший хунн жив, несколько раз ударили его по лицу. И, крепко связав, отнесли к остальным трём изловленным степнякам, получившим такие тяжёлые раны, что они не успели умертвить себя, и теперь их ждала долгая мучительная смерть от рук ханьских истязателей. Тем временем ускакавшие вперёд Сюуньзана хуннские воины, вернувшись назад, стали прорываться из леса на поляну, намереваясь выручить отставшего жичжо вана, но было слишком поздно. Перед ними в лесу, разделившись на несколько шеренг, успела выстроиться стена из прикрытых щитами копьеносцев и меченосцев. Постреляв по ханьцам издали, убив и ранив нескольких человек, хунны окончательно покинули место сражения.
Ночью в окружении десятка воинов к захваченным пленным, подошли Чжен Ги и лазутчик Фань Чун, и, держа в руках горящие факелы, стали внимательно всматриваться в раненых. Здесь Фань Чун, несмотря на опухаюшее окровененное лицо Сюуньзана, безошибочно опознал жичжо вана и, указав на него, сообщил ханьцам, что перед ними находится вожак хуннов Сюуньзан. Чжен Ги, наклонившись и быстро осмотрев лежавшего на правом боку Сюуньзана, о ком был много наслышан, но увидеть пришлось впервые, приказал вызвать лекаря. Увидев подошедшего лекаря, показывая рукой на степняка, сказал ему, что отныне его жизнь будет зависеть от жизни валявшегося перед ним варвара. Дрожащий от страха лекарь, применив всё умение и опыт, осторожно извлёк стрелу из тела кочевника Чжен Ги, распорядился со всеми предосторожностями погрузить хуннов в повозки и под большой охраной отправить на Великую стену, приказав поместить пойманых степняков в одну из башен, служившую тюрьмой. Сам в сопровождении двух всадников помчался в крепость на встречу с Мэн Фэном, который, узнав от пеших гонцов о потерях, понёсенных ханьцами, впервые в жизни «потерял лицо» и, даже не дождавшись донесения Чжен Ги о числе захваченных хуннов, взяв с собой так и не задействованную в битве конницу, в бешенстве безжалостно нахлёстывая коня, умчался в Сэньду. Потери были действительно немалые, хотя при многочисленных в прошлом столкновениях ханьцев с хуннами случались потери и поболее. Из четырёх тысяч трёхсот ханьцев,
