style="font-size:15px;"> Люди боятся входить в сатори, потому что знают, что это будет нарушать систему общества.
Это действительно нарушает систему общества, потому что общество создано людьми, страдающими от болезни, которая называется серьезностью. Все общество охвачено этой болезнью. Она овладела всей жизнью: все вогнано в систему, распределено по категориям, разграничено.
Игру нельзя ограничить. Когда я люблю кого-то, это игра. Но когда любовь сковывают узами брака, игры больше нет; это стало серьезным делом. Любовь всегда игрива, именно поэтому она всегда мимолетна: она приходит и уходит. Но брак – это нечто статичное; его заключают, и он никогда не уходит. Это план, ограничительная линия, фиксированная система.
Ты хочешь сказать, что брак не может быть духовным?
Не может. Брак не может быть духовным, потому что это нечто фиксированное. Но я привел брак просто в качестве примера. На самом деле само общество не может быть духовным, потому что оно основано на правилах. Правила всегда серьезны; они не позволяют быть игривым.
Бодхидхарма пришел в Китай, надев один ботинок на голову, а другой – на ногу. Император спросил:
– Что ты делаешь? Что это за глупость? Бодхидхарма ответил:
– Я развлекаюсь.
– Мы никогда не думали, что саду может смеяться, шутить, – удивился император.
– А разве саду может быть серьезным? – возразил бодхидхарма. – Бог несерьезен, он так игрив!
Творчество возникает из игривости; вот почему так много творчества рождается в сатори.
Приносит ли сатори внутреннее знание?
Желание внутреннего знания, желание какого бы то ни было опыта является неотъемлемой частью болезни серьезности. Серьезный ум пытается разделить на категории даже религиозный опыт; серьезный ум хочет стать авторитетом: «У меня есть внутреннее знание. Я знаю, а ты не знаешь. Я научу тебя». Ум пытается воссоздать модель серьезного общества. Вы это понимаете? Религиозные общества были созданы для поддержания собственного авторитета. Секты, ашрамы, монастыри и прочее – это альтернативные общества.
Духовный человек всегда игрив. Его жизнь – просто игра, он никогда не относится серьезно к тому, что делает.
Из серьезности не рождается ничего нового. Серьезность может лишь повторять старое, потому что она мыслит языком безопасности, языком правил, а правила происходят из старого, из традиции – их нельзя придумывать каждый день. Игривый ум спонтанен. У него нет правил, поэтому он всегда в опасности; он всегда рискует потерять все, потому что безопасности не существует.
Как только человек получает опыт сатори, любая серьезность становится вздором. Игривость – единственный признак того, что медитация случилась, и именно поэтому человек, переживший сатори, становится бунтарем. Другой причины нет. Он становится бунтарем, потому что ему приходится
