всех присутствующих от нежелательной темы разговора.
Деньги в семье были, но не сказать, что их было много – если это слово вообще употребимо по отношению к деньгам. Женино детство пришлось на расцвет поттерианы – только когда другие дети мечтали получить письмо из Хогвартса, Женя мечтал получать столько же, сколько Дэниел Рэдклифф. И бог с ним, с Хогвартсом.
Женин папа работал айтишником в какой-то компании из пяти человек, в полуподвальном помещении старого офиса. Маме это место не очень нравилось, и она не упускала момента об этом заявить: в детстве Женя всерьез считал, что «Шарашкина контора» – официальное название папиной работы. У папы же на этот счет было свое мнение – от него слышались эпитеты «перспективная» и «стремительно развивающаяся».
К папиной работе мама относилась настороженно-прохладно. Все потому, что она не особо разбиралась в том, чем он занимается. Если бы ее муж был врачом, она пророчила бы ему должность самого лучшего хирурга. Если бы он был писателем, то она с нетерпением ждала бы его Пулитцеровскую премию в области литературы. Возможно, излишне претенциозно, но как и любая женщина, мама не была готова довольствоваться чем-то средним и посредственным. Хотя бы в своих мечтах.
А так – программист. Мама не знала, чем у программистов измеряется успех. Правда, однажды за утренним кофе, когда отец, сложив вчетверо газету, направился в прихожую, она попросила у космоса, чтобы отца взяли на работу к Биллу Гейтсу. Эти полгода, как мама уволилась, космос буквально разрывался от ее посланий.
В то время само словосочетание «мой папа – айтишник» рисовало в воображении образ сутулого доходяги в старом вытянутом свитере, едва проглядывающем из-под катышков. Голову такого субъекта должны были венчать сальные волосы, а чуть ниже, в районе переносицы – вечно красные глаза, смотрящие на мир через очки с диоптриями на минус бесконечность.
Это сейчас слово «айтишник» финансово синонимично слову «бизнесмен», а фамилия Абрамович потихоньку уходит из разряда нарицательных – ее потеснили не менее звучные фамилии Дуров и Цукерберг. А старый вытянутый свитер сейчас бы признали винтажным.
Мама работала бухгалтером – в то время Женя наивно полагал, что человек, работающий с деньгами, этих денег и сам имеет в достаточном количестве. На практике же все деньги были у директора, его зама и любовницы директора, работающей в другой организации на два этажа ниже. Вот такой вот беспощадный финансовый треугольник. О повышении никто не заикался – по маминому утверждению, диалог с директором напоминал обезвреживание противопехотной мины – сегодня ты плачешься в его жилетку от Burberry и чувствуешь на своем плече ободряющее похлопывание, а уже завтра на летучке эту самую жилетку выжимают на твое лицо, а вслед кидают счет на оплату химчистки.
Впрочем, Женя не жаловался – все же он видел своих
