кроме как создать исключение. И он по сей день, уже став тренером, уверен: прибавлять в классе можно, только тренируясь. Игра – это надстройка, демонстрирующая достигнутое. За свои нечастые возможности он хватался с максимальным старанием, но выходило, как в упомянутом ранее матче с «Жальгирисом», – 2:5, и Станислав виноват во всех мячах! Наверное, то же самое ощущает тот, кто не сдал с первого раза экзамен в автошколе, перестал садиться за руль и годами учился водить, наблюдая, как это делают другие, с пассажирского сиденья. Чувствовать, как взрослеешь в технике, в понимании игры, но не иметь возможности доказать это – Сизифу его булыжники покажутся шариками сладкой ваты.
Но из тех «пассажиров», что следят за чужими ошибками и преимуществами, часто получаются водители даже лучше, чем те, что за рулем «с детства». Другое дело, что такое обучение не может продолжаться всю жизнь. Черчесов, по собственному признанию, жил в замкнутом пространстве. Из этой клетки можно было либо выскочить тигром, либо быть унесенным в статусе немощного пенсионера. Черчесову исполнилось двадцать пять – в этом возрасте Игорь Акинфеев уже готовился к своему второму чемпионату Европы и выиграл, например, свой пятый Кубок России. В СССР памятники было просто так не сдвинуть – Станислав всерьез задумался покинуть «Спартак». И едва не состоялся его переход в тбилисское «Динамо», где постепенно заканчивал карьеру Отар Габелия. Возможно, был и еще один фактор в пользу бело-голубых: из Тбилиси до Алагира – всего двести километров. Сейчас это невозможно представить, но ближе к тому, чтобы сломаться, Черчесов не был ни разу. Ни до этого, ни после.
Бесков прочувствовал ситуацию, все понял, когда вратарь пришел к нему то ли советоваться, то ли сообщать о расставании. И безошибочно предсказал будущее, которое ждало Черчесова, решись он на отъезд в Тбилиси. Малая авиация, конечно, тоже нужна, но…
Если бы тренер сказал тогда: «Уходи», многое могло пойти иначе. Не исключено, что это касается и выступлений «Спартака» в 90-х, но гораздо больше – чемпионата мира 2018 года. Бесков предпочел дать Черчесову право выбора: «Если хочешь идти – иди. Но вряд ли это лучший для тебя вариант».
Станислав остался, хотя в принципе решение уйти уже принял. Не из «Спартака», не от Бескова, – уйти именно от Дасаева. Риск пересидеть усиливался, не оставлял в покое того, кто и так много лет сдерживал природный зов – быть на вершине. От подавленных чувств ломаются семьи, умницы и профессионалы болеют, спиваются и сходят с ума. Вратарь, привыкший работать над собственным телом с детства, оказался в ситуации, когда ему оставалось только «понимание, как плавать брассом».
– Черчесов в раннем возрасте смог меня удивить. Поехали как-то на турнир во Францию, – вспоминает Борис Игнатьев – Я на тренировке стал кидать ему мячи, а он их принимал как-то чудно: одной рукой летящий мяч накрывает, а другой прижимает. Я не видел такого никогда. Мне сразу захотелось сказать: «Не так же надо!»
