пещеры, камеры, шахтные забои и штреки – интерьеры на любой вкус, третичные, четвертичные, античные, вчерашние, сегодняшние, завтрашние, послезавтрашние;
люди, нелюдь, лошади, собаки, львы, крокодилы, орлы, грифы, киты, скаты, акулы, крысы, драконы, единороги, жуки величиной с носорога, стрекозы с волчьими челюстями, неизвестно кто, непонятно кто, и вообще вовсе невообразимое;
пальмы, сосны, камыши, дубы, секвойи, подсолнухи, кактусы, пшеница в поле, кусты малины, корявый саксаул, снова пальмы, но уже другие, с мясистыми, а не веерными листьями, виноградники, помидорная плантация, вишни, карликовые и обычные, ягель, бананы, высаженные по ниточке, ядовитое дерево анчар;
реки, ручьи, водопады, гейзеры, заливы, пруды, проливы, озера, фонтаны, лохани, водохранилища, подпертые плотинами;
суда, парусники, галеры, триремы, линейные корабли, ракетные крейсеры, подводная лодка в погруженном положении, яхта с бермудским вооружением, шлюпки, катамараны полинезийские и спортивные, белоснежный лайнер, громадный, почти целиком погруженный в воду танкер, пограничный катер, пятимачтовый барк под голландским флагом; паровозы, тепловозы, автомобили, велосипеды, скейты, электровозы, дрезины, бронепоезд, нечто многоногое, шагавшее по песчаному плато, мотоциклы; истребители-бомбардировщики, «СУ» и «Фантомы», «Фарманы» и «Илья Муромец», планеры, дельтапланы, «Яки», «Сессны»…
И еще многое, многое, многое. И все это – в движении, взаимодействии, суете, схватке, радости, горе, на взлете, в падении, в столкновении…
Все это снизу налетало на нас, проносилось мимо – устремлялось вверх и исчезало из виду.
И сопровождалось громким, отчаянным, смертным криком человека, напуганного до последнего, растерявшегося, зовущего на помощь и прощающегося с жизнью.
Но крик этот доносился не из шахты. Он звучал где-то тут, по соседству, пробивая насквозь не очень качественную звукоизоляцию, какой был оборудован наш Институт.
– Кто там, на выходе? – спросил Борич.
Оператор ответил:
– Степ – так его все зовут. А еще у него есть прозвище – Веник. Зеленый совсем парнишка. Второй сольный выход.
Я напрягся и вспомнил Степа. Молодой, из породы энтузиастов. Таким, бывает, приходится солоно в настоящей работе.
– Где тело? – спросил я.
– В пятой… Да, в пятой.
– Выход на него у тебя есть?
Оператор кивнул. Микрофон он держал уже наготове. Передавая, он спросил:
– Куда это он попал, по-твоему?
Я пожал плечами:
– Туннель Узла. Лучшее средство сообщения между уровнями. Если тебе надо выбрать или найти нужный макрокон. К сожалению, не контролируемое – нами, во всяком случае. Чему вас учили?
Он, похоже, обиделся:
– Про Туннель я знаю. Просто никогда не видал в натуре.
– Я тоже только однажды, – признался я откровенно. – Только не здесь, в
