была раньше, и, если бы не это болтливое существо, по прихоти судьбы ставшее её мужем, она бы и говорить перестала. Вот и сейчас ей захотелось раздуть пузырь под горлом и громко, с удовольствием квакнуть. Лягушачья шкурка давно стала привычной и уютной, комаров вокруг – вдоволь. А это суетливое беспокойное существо пристаёт с расспросами.
Лягушка с трудом ответила по-человечески:
– Мне и лягушкой нравится неплохо, вот только цыганской женой быть очень хлопотно.
– Я цыган только наполовину, – ответил Самсон.
– Зато вор весь целиком, – возразила Кваква. – Зачем у Амината перстень украл? Между прочим, только в этом году двадцать четвёртый раз уже!
– Из спортивного интереса, – буркнул вор.
Он и сам не смог бы объяснить, почему с таким болезненным постоянством ворует этот злосчастный перстенёк с зелёным камешком. Самсон думал, что делает это для того, чтобы отомстить отшельнику за то, что тот когда-то повесил его на столбе вверх ногами, заколдовав верёвки. Но после каждой кражи он снова оказывался на столбе, и появлялся новый повод для мести. И так без конца! Если бы Самсон догадался поговорить об этом с пострадавшим – отшельником Аминатом, тот бы многое объяснил незадачливому вору. Он бы рассказал, что перстень волшебный и принадлежать может только одному хозяину – ему, волшебнику Аминату. И не только Самсон, любой, кто бы не украл эту вещицу, окажется на столбе, привязанным вверх ногами. И он – отшельник Аминат – тут не при чём. Перстенёк такой! Но Самсон не спрашивал, а Аминат не лез с объяснениями, хотя глупости вора старик удивлялся постоянно и за полётами на столб, в Последний Приют, наблюдал с долей злорадства.
– Спортивный интерес может быть и у тебя, но бегать на длинные дистанции приходиться мне. А я, между прочим, в марафонцы не записывалась. В этот раз не пойду в Последний Приют. Болтайся на столбе, если ты без него жить не можешь.
– Ну и не надо, – проворчал Самсон, отгоняя любопытного эльфа. Малыш засмеялся и полетел прочь, быстро махая радужными крылышками. Последнее время они что-то очень расплодились, и рыжий верзила подумал о том, что теперь без свидетелей с собственной женой невозможно поругаться. Каждый их с Кваквой скандал моментально становился достоянием общественности. Он слышал, что на поцелуй заключают пари – расколдуется Кваква в следующий раз или нет. Он оглянулся – никого рядом не было. Самсон порадовался, что друзья не слышали, иначе неделя насмешек была бы обеспечена.
За прошедшие пять лет Самсон не изменился – разве что одежду сменил. Теперь он щеголял в белоснежной рубахе, синих штанах и таком же синем жилете. Рыжие кудри давно не подрезали и они буйной волной падали на широкие плечи. Лицо у Самсона было таким, какие бывают у простодушных и глуповатых людей. Глядя на его веснушчатую физиономию, заподозрить этого простоватого человека в том, что он может украсть или обмануть, было невозможно. Большой курносый нос, ноздрями наружу, разноцветные глаза – один зелёный, другой – карий, толстые, всегда улыбающиеся губы – это была внешность деревенского простофили. За голенищем
