доверившейся первому встречному. Он озадаченно сел, потом, осознав, в чем именно его обвиняют, очень разозлился.
– Мотылек, у тебя с головой все в порядке? Не ты ли сама подошла ко мне? А кто полез целоваться, ясно давая понять о своих намерениях? Я уж молчу про все остальное. Кто это тебя заманивал? Очнись!
Он раздраженно вскочил и принялся одеваться.
– Вы, – предъявила я, все больше складывая отдельные кусочки мозаики в единую картину. – Магией выманили меня из дома, заставили прийти в то злачное место, а потом… потом… не знаю, как там у вас это называется, загипнотизировали, наверное.
Асти дико расхохотался, заставляя меня вздрогнуть всем телом и сжаться в комок от страха и непонимания причины веселья. Тем более что его темные глаза оставались серьезными, да что там – в них плескалась ярость!
– Ну и фантазия у тебя, – наконец проговорил он. – Надо было сразу догадаться, что ты не в себе. Сначала сама на шею вешаешься, потом строишь из себя оскорбленную невинность.
Уже полностью одетый, он одним резким движением оказался рядом с кроватью. Низко навис надо мной, болезненно схватив пальцами подбородок, заставляя смотреть прямо в его бездонные, опасно сверкающие глазищи.
– Я тебе вот что скажу, девочка: не играй с огнем! Я умею себя контролировать, хотя признаюсь – остался далеко не в восторге от твоего поведения. Но в другой раз тебе может попасться куда более несдержанный мужчина, и тогда ты о-о-очень пожалеешь о своих странных капризах. Всегда иди до конца или не начинай, поняла?
Я мало что поняла, по щекам катились слезы, думать было невыносимо, хотелось помыться и спрятаться ото всех. Сейчас я могла воспринимать только его бархатный, завораживающий голос, не вдаваясь в смысл произнесенных слов, да сдавленно всхлипывать, стараясь не разрыдаться в голос. Он смерил меня презрительным взглядом и, больше не сказав ни слова, быстро вышел, хлопнув дверью. Вот и все. С его уходом стало невыносимо тихо, а внутри поселилась пустота. Слезы высохли. Я отстраненно оделась и в растерянности замерла посреди чужой комнаты, не представляя, где нахожусь. Смесь обиды, отвращения и тоски по чему-то утерянному лавиной утопили остальные чувства. А ведь он мне так нравился… Даже теперь, когда я знала, что он настоящий. Особенно теперь.
Впервые внутри книги стояла потрясенная тишина. Узники с изумлением смотрели, как маг собирается и бросает Мартинити, а та в свою очередь плачет. Только неясна была причина ее слез: то ли от стыда, то ли потому, что мужчина не закончил начатое.
– Вот поэтому в такие ответственные моменты нужно ставить полог сокрытия, – веско произнесла Шэдар, которой стало обидно за подопечную. Провал своевольной девицы здорово ударил по самолюбию ведьмы. – Глупышка упала к нему в руки, как спелая слива, а он отказался. Другой бы дожал, а этот… Нам такой герой не нужен!
– Что? – опешил бес.
– Ты посмотри на нее! Ребенка жалко.
– Что? – вновь
