количеством вина.
Судьба подчас довольно безжалостно смеётся над людьми. Так вот получилось, что именно это происшествие осталось моим самым запомнившимся из пережитого в одном из величайших и прекраснейших городов подлунного мира. Хотя, как знать – хорошо это или плохо? Если бы не испорченная говядина, разве провёл бы я целых полчаса в уединении и размышлении в закоулке таинственного заброшенного дворца земных владык?
Обдумывать было что. Ведь, едва мы уселись за стол в харчевне и приступили к трапезе, заговорил Симба. Мне показалось, что он сделал это впервые с тех самых пор, как мы оставили дом моего деда в Каире. Этот безмолвный истукан мог не произносить ни слова неделями. Словно тень, он всегда оставался где-то за спиной, быстро и незаметно делая своё дело. Что-нибудь подавал или забирал, поддерживал или подавал руку в нужное время, не привлекая внимание и не мозоля глаза. Он соглашался со сказанным кивком головы, не издавая ни звука и умудряясь быть невидимым, всегда оставаясь на глазах. Говорил он так же, как делал – спокойно, уверенно и весомо.
Симба рассказал про то, что было известно всем, но на что никто не обращал внимание. Про то, на чём держалась сила и могущество египетских султанов. Кто не знал, что это грозные мамлюки, воины-рабы, покупаемые на невольничьих рынках и выученные в специальных военных школах? Из них состояло войско, они были дворцовой стражей, становились эмирами и вельможами, свергая и возводя на престол султанов и правителей. Наш слуга сам провёл несколько лет в отдалённом сирийском замке, обучаясь боевому искусству, и хорошо знал этот закрытый мир мамлюков и гулямов. Некоторые его товарищи тех временён теперь служили в гвардии самого султана.
Кому, как не ему было напомнить нам на чём держалась мамлюкская сила.
Невольники, пополняющие ряды учеников военных школ, попадали туда из тех самых краёв, в которые мы направлялись.
Ислам запрещает держать в рабстве единоверцев, поэтому с давних пор владыки правоверных окружали себя бывшими язычниками, привозимыми издалека. Самыми лучшими воинами всегда считались тюрки и черкесы. В суровых северных краях трудно прокормить много людей и родители часто сами продавали мальчиков работорговцам, чтобы спасти их от голодной смерти.
Со временем так и получилось, что вся армия правителей Египта стала состоять из черкесов и кипчаков. Они жили в отдельных казармах, держались друг за друга, имели своих командиров и поддерживали эмиров, вышедших из их среды. Черкесы жили в городской цитадели, по наименованию башен которой их называли бурджитами. Казармы кипчаков стояли на острове, отчего получили прозвище речных. Бахритов.
От того, как привозят рабов с берегов Сугдейского моря зависело само существование египетской армии. Про это знали все. Как и о том, что между бахритами и бурджитами нередко случались
