для поединка. Девчонки визжали. Нормальные танцы.
Пока звучал проигрыш одной из песен, Алла бросила испуганный взгляд на Приказчикова. Тот покачал головой: не обращаем внимания, продолжаем спокойно выступать. Взволнованная Алла пропустила полтакта и вступила со второго слова. Она старалась смотреть теперь в другую сторону.
Зато Штульман все чаще смотрел в сторону Пугачёвой. То и дело приглашал в кабинет для липких бессмысленных бесед.
– Α-a, Штульман… Да, он у нас такой… любвеобильный, – объясняла Алле акробатка Галя Маркелова.
– Ну, а мне-то что с его любовью делать? – возмутилась Алла.
– Старайся пореже на глаза ему попадаться.
– Да как же, если я работаю у него?
– Ты здесь только зарплату будешь получать. А так сплошные разъезды.
Через два дня большая концертная бригада Липецкой филармонии уезжала в Архангельск.
Тогда активно практиковалась форма сборных концертов, в которых обязательно присутствовали «разговорный жанр», «оригинальный жанр» и музыкальные номера, а вел все это представление непременный балагур-конферансье, часто не очень трезвый. Та же Галина Маркелова припомнила случай. Ее акробатический номер назывался «Человек-каучук»: девушка изящно извивалась, кувыркалась и т. п. Пьяный конферансье, приняв за сценой еще пятьдесят грамм, вышел объявлять ее выступление: «Удивительный номер! Человек… э-э-э… Человек… м-м-м… Человек-гондон!».
«Новый электрон» был лишь частью всего этого феерического шоу. Алла вместе с другой вокалисткой исполняла песни советских композиторов.
– У той, второй солистки, – говорила Маркелова, – голос тогда был даже получше, чем у Пугачёвой, но Алла так подавала свои песни, что публика сразу ее выделяла.
Основным транспортным средством в Архангельской области для артистов служили подводы с лошадками. На одной везли инструменты и прочий скромный скарб вроде костюмов, на другой тряслись мастера искусств. Переезды были долгими, поэтому скуку скрашивала водка. Нередко, когда дорогие гости доезжали до населенного пункта, где предстояло выступать, кое-кто из артистов уже с трудом держался на ногах, как пресловутый конферансье. (Знала бы об этом кошмаре Зинаида Архиповна!)
– Мы жили очень скромно, – продолжала Маркелова. – Возили с собой кипятильник, маленькие электроплитки. Алла тогда бедненько одевалась и вообще относилась к одежде вполне спокойно. Все время ходила в одной водолазке.
…Алла пела «На тебе сошелся клином белый свет». Сцена липецкого клуба, где она стояла, была сколочена из струганных досок, с большими щелями между ними. В одну из щелей попал каблук ее туфель, причем застрял столь плотно, что незаметно извлечь его оттуда никак не удавалось. Зрители заметили конфуз и с интересом наблюдали, как певица подергивает ножкой. Кто-то захихикал. Алла протянула: «Я могла бы побежать за поворот, я могла бы, но мне гордость
