Красная прядь волос кокетливо обвивала нежную шею. Лем невольно замер, затаив дыхание, любуясь своей возлюбленной.
– Лем… – испуганный голосок дрожал, как осиновый лист на ветру.
– Азимка. Я… слушай… – но договорить ему не дали. Девушка прыгнула в его объятья, прижавшись всем своим молодым, будто выточенным искусным скульптором, телом. Закрыв входную дверь, она немного отстранилась, всматриваясь в лицо горячо любимого человека. Глаза, бездонные и до неприличия голубые, как два прекрасных сапфира в свете утреннего солнца, наполнились слезами. Две влажные дорожки очертили редкой красоты личико. Слова были излишни, Лем привлек к себе девушку с пронзительным взглядом, и две души слились в единое целое долгим и страстным поцелуем. В нем было все – и переживания друг за друга бесконечными ночами, и горькая тоска разлуки, и доводивший до исступления страх быть раскрытыми и схваченными без предупреждения. Все лишнее и сейчас совершенно ненужное полетело на пол маленькой прихожей. Звякнул металл чего-то в плаще, ударившись о кафель, но этого уже никто не услышал. Пьянящий пожар страсти вспыхнул между двумя душами, сжигая нерешительность, сомнения и переживания, растапливая осторожность, как пламя свечи топит парафин. Двое юных людей с бунтом в душе, революционеры, которым не суждено было сблизиться, были вместе, проникая друг в друга, наслаждаясь каждым пережитым чувством и ощущением. Сразу все отошло на задний план. Никакая война с ее военным диктатом, никакой Надзор, тянущий свои крючковатые пальцы в черных перчатках к горлу подпольщиков, ничто не могло потревожить двух влюбленных. Ведь они любили беззаветно и сладко, от такого чувства остаются лишь сладкое послевкусие на губах и огонек задора в душе. Они любили в последний раз, не думая о том, что будет потом. Они наслаждались одним – человеком напротив.
– А ты колючий, – хихикнула Азимка, нежно проводя тыльной стороной ладони по небритой щеке Лема. Их кровать состояла из одного лишь матраса, лежащего на полу. Они грелись под одеялом, скрывшись от предрассветного зябкого холода. Такой холод всегда заползает в жилище, как бы плотно вы не закрывали окна, заставляя прижиматься друг к другу еще крепче. А может, это горечь близкой разлуки?
– Забыл бритву дома, – слукавил парень, поцеловав в лоб девушку, ее голова лежала на его груди и мирно вздымалась в такт дыханию. Никакой бритвы он брать не собирался, потому что знал, от щупалец закона ему не убежать. Хотя надежда была, именно она толкнула его в дождь на улицу в начале этой ночи.
– Азимка, – как можно мягче начал Лем, – это случилось. За мной пришли. Я ухожу, не могу сказать куда, но однозначно далеко и, – горько усмехнулся он, – надолго. У тебя есть время для того, чтобы спрятаться, они, вероятно, придут и за тобой. План отхода ты знаешь. Не называя имен, ты сама помнишь, кто и как каждому из нас его рассказал. Пожалуйста, выжди немного и сразу уходи. Ты понимаешь меня? – он заглянул в ее пронзительные глаза.
– Лем…
