Неужели всё заливал?
– А кто невеста? Видели её?
– Девчонок-то у него много было. Может, Светка? В сентябре он всё с ней крутился. Фамилию, правда, не знаю… Беленькая такая. Где-то парикмахершей работала.
Вот так, слово за слово, и прояснилась картина. Оставалось предъявить Пикулину рисованный портрет Эдика. Я нажал кнопку звонка и попросил появившегося Васильева вызвать понятых. В их присутствии положил на стол рисунки.
– Может, узнаете кого… – спросил Пикулина.
– Вот, – он указал на портрет Эдика. – Если бы знал, что он опять может на подлость пойти, – давно бы показания дал.
Пикулин снова опустил голову. И, пока я разглядывал его, он думал о чём-то своём. Я понимал, что происходит в его душе. Негромко спросил:
– Что передать Пал Палычу?
Пикулин вскинул голову, глаза ожили:
– Скажите… Пусть ждёт. Скажите, отхожу понемногу от нокаута. В другом таком не окажусь… Да я сам напишу ему.
– Вот это верно, – одобрил я. – Таиться от него не надо. Золотой он человек!
– Это точно! – отозвался Пикулин. И смотрел уже заметно веселее.
8
И снова – электричка. Я возвращался домой. Опять стучали на стыках рельсов колёса поезда, за окнами вагона – уже знакомый мне пейзаж. В голове мысли о Громове, о Наумове: у них что нового?
И, конечно, думал о Лене. Всего-то несколько часов не виделся с ней, а уже с нетерпением ждал новой встречи. Но неприятно мелькала в голове одна и та же навязчивая мысль: почему Лена принимает ухаживания Славика?
А колёса всё стучали и стучали… И думы, думы, думы…
Первый, кто в понедельник попался мне в отделе, – это Наумов. Чуть не столкнулся с ним на лестнице. Лицо у него усталое, напряжённое. Но, увидев меня, приветливо улыбнулся.
– Салют! Уже вернулся!
Мы обменялись крепким рукопожатием.
– Как съездил – с результатом или вхолостую?
– Нормально. Пикулин, в сущности, неплохой парень. Рассказал всё, что нужно. А ты куда торопишься?
─ Да в больницу надо скатать. Тут без тебя такое приключилось… Утром звонок по «02». И кричат в трубку: «Приезжайте скорее! Сосед разбушевался, по квартире с топором бегает, всё крушит, всё рубит…» Ну мы с Кандауровым и выскочили по адресу. Короче, сержант на себя удар принял, тем и спас хозяйку.
Кандауров! Помощник дежурного!
─ Сам – то он хоть жив? ─ спросил я, а горло словно сдавило стальными тисками.
─ Второй – то удар я успел перехватить. А вот от первого он пострадал, ─ удручённо ответил Наумов. ─ Всё плечо разворотило. Хирург предупредил: если жить будет, то служить ─ вряд ли. Вот, спешу узнать ─ очнулся ли?
─.Хорошо бы всё обошлось! Порадовал, что называется.
– А ты к Громову зайди. Может, утешишься. Он тебе ещё одного
